Всё обрело какое-то спокойствие, умиротворение и вместе с тем выжидание. Лёжа ночью в постели и не смыкая глаз, я терзал себя мыслями о Родольфо и об Антонио, которых отец прогнал с нашего имения. Я стал ещё более убеждаться в том, что необходимо что-то предпринять. Я не хотел больше терпеть отцовскую тиранию, родной дом мне опротивел после всех этих происшествий.
«Ведь есть же выход из этого мрака, есть? – думал я всё, – Есть люди, которым не предназначено колотить слуг за любую провинность».
Я также припоминал тот день, когда мы вчетвером сидели за столом и слушали рассказ дяди.
«Просвещение. Интересное слово – просвещение. И так много значащее, определяющее всю суть того, почему одни люди счастливы, другие же – нет. За прогрессом следует просвещение, а за просвещением? Что же следует за ним?»
Дополнить эту мысль я не мог, ибо в тот момент отец резко оборвал своего собеседника. В попытках добраться до истины, я стал неотступно держать фразу у себя в голове, анализируя её с разных сторон.
«За просвещением должно следовать… благополучие. А благополучие, насколько мне известно, и есть счастье».
Да. Существуют, значит, люди, которые не занимаются тем, что издеваются над невольниками, принуждая их к ежедневной работе под палящими солнечными лучами; они живут в других городах, у них есть текстильные заводы, и они занимаются своим любимым делом и наверняка ни от кого не зависят. Это люди с просвещёнными умами, с огромными научными познаниями в самых разных областях. Ведь в конов концов, мир столь обширен и многообразен, что его не опишешь ни одним словом, ни даже одним предложением. При мысли того, что я нахожусь в замкнутом мирке, ограниченном лишь стенами помещичьего дома и прилежащими к нему виноградными плантациями, меня охватил страх.
«Неужели я проживу так всю свою оставшуюся жизнь, не познав ничего того, о чём говорил мой дядя: просвещения, науки, прогресса, знаний. Как мне к этому прийти?»
В ответ моим рассуждениям за окном послышались бушующие морские волны, бьющиеся о прибрежную скалу. Поднявшись с кровати, я подошёл тихонько к окну и стал вглядываться в даль.
«Вдалеке виднеется море. Прекрасное, тёплое море. А что же за ним? Что скрылось от глаз моих любопытных за горизонтом? Что не желает показаться мне и открыть свои сокровенные тайны?».
Итак, погружаться в сон я более не желал. Мне не хотелось ничего, кроме одного – уйти от этой беспросветной жизни и отправитсься туда, где меня, быть может, ждёт светлая будущность.
«Если я не желаю более томиться в этих местах, то… мне ничего не мешает сбежать отсюда. Сбежать!» – эта снизошедшая до меня идея полностью завладела мной. Осталось только решить, каким образом я совершу этот план, который я ещё давно отложил в сторону, но теперь решил им воспользоваться непременно. И я вспомнил про Родольфо. Уж что-что, а строить плоты и лодочки я вполне был способен, так что постепенно я пришёл к однозначному выводу: нужно сегодня же покинуть на самодельной лодке пределы этого острова, расстаться с отцом и матерью, простить им грехи и поспешить в неизвестность. Но эта неизвестность казалась мне куда более привлекательной и заманчивой, чем пребывание в отцовском поместии. Вот так за одну ночь мне удалось покончить со всеми сомнениями, опасениями и страхами, и дать себе твёрдую, непоколебимую клятву в том, что сюда я более не вернусь, иначе попросту буду обречён на погибель.
