Книга Небытия - страница 42

Ведьма сунула ему в руки чашку. В чашке было что-то густое и черное. Пей.

– Что это?

– Кровь газели. Пей, ты потерял много крови.

– Что со мной было? Меня ранили?

– Нет, женщина-змея сосала из тебя и не затворила рану, ты чуть не истек кровью.

– Кто? Кто сосал?

Из-за плеча колдуньи высунулась голова мудреца.

– Та баба, с которой ты сношался. Помнишь?

– Да. Я… я должен пойти к ней?

Мудрец и ведьма переглянулись.

– Хочешь еще?

Гозаль закрыл глаза. Он только сейчас почувствовал это. В груди. Да, там где положено находится душе – пустота. Хочет еще? Нет, он ничего не хочет. Для чего? Это пустота… надо… ему надо – надо уничтожить, забить, залить, заполнить эту пустоту! К ней! Госпожа! Госпожа моя! Только ты!..

Мудрец и ведьма успели навалиться на него, вдавили в лежанку.

– Сейчас он отойдет.

– Что?! Так быстро!

– Да нет, я говорю, успокоится сейчас. Вот, все, – колдунья отпустила обмякшую руку Гозаля, убрала колено с его груди. – Объясни ему, мудрец.

– Ага. Гозаль, Гоза-аль, слышишь меня? Я друг, слышишь? Ты попал под женщину-змею, Гозаль. Она попробовала твоей крови и трахнула тебя. Ты теперь заражен, слышишь. Она поработила твою душу. Тебя будет тянуть к ней снова и снова, и ты не сможешь противиться этой тяге, ты будешь ходить к ней, и она будет пить твою кровь, пока всю не высосет. А если не пойдешь, то засохнешь от тоски. Примерно за месяц. Понял? У тебя вчера был черный день, Гозаль.

Гозаль пошевелился, словно примеряясь к непослушному телу.

– Я не верю тебе, старик.

Колдунья провела Гозалю по лицу влажной тряпкой.

– Открой глаза, сынок, посмотри на свой член.

Гозаль посмотрел. Застонал глухо. И сразу почувствовал боль.

– Что мне делать?

Колдунья снова протянула чашку.

– Ты должен убить змею, тогда освободишься. Убить сам, своим руками. Иначе смерть.

Колдунья ушла.

– Да, Гозаль, да, слушай ее, она мудрая женщина, хоть и богомерзкая, – мудрец наклонился к самому уху Гозаля. – Гозаль, Гоза-аль, а ты догнал тот караван, догнал а? Догнал? А бумаги, бумаги, ты забрал у индуса бумаги? Нет? А девал куда? Отдал? Ей, да? Ей? – Мудрец сильно задумался, забормотал. – …И купец Тадео пропал. Зачем я… все смотрел со стороны… Вмешаться… Совет… Надо было забрать самому… За ним, наверное, следили…

– Племянник.

– Что?

– Это племянник продал дядюшку – купца, если ты говоришь о нем. Мои люди выкрали купца и отдали Госпоже.

– Энрико? Паршивец! Он мне никогда не нравился.

– Щенок навел на караван. Мне обещали богатую добычу и деньги. А охраны почти не было. Только тот непонятный убил четверых… Я забрал с каравана футляр для свитков и отдал ей. Так приказала она – Госпожа.

– Надо забрать его. Слышишь, Гозаль. Собери своих людей…

– Моих людей нет сейчас в городе. Я оставил их за стеной, они слишком примелькались.

– Ну, ничего, мы и сами справимся, правда? Мы заберем рукописи и убьем твою госпожу. Ты поправишься. Ты убьешь ее? Гозаль?

– Я подарю тебе треть ее крови.

– Да. Сегодня. Вечером.

Гозаль, дерьмочист и мудрец стояли у лаза в подземную канализацию, древнюю, еще с римлян. Жук-дерьмочист обвязывался веревкой. Глянул на мудреца.

– А ты-то куда лезешь, старый. Шел бы спать к колдовке, ночь ведь уже, а она дева добрая, – жук, принялся обвязывать Гозаля.

– Нет-нет, я тоже должен. Вяжи и меня.

– А как застрянешь в проходе, брюхо не протащишь? И мы из-за тебя должны? А устанешь – ползти-то долго?

– Нет, не застряну, не устану… Да не затягивай так туго.