Код 222 - страница 7

– Ну здравствуй, Клэр.

По его обращению и непринужденной манере я поняла, что это и был мой будущий бывший.

– Здравствуй, Питер.

(Ха, хочешь спросить, откуда я знала его имя? Ты совсем не проницателен! Я же читала бумаги, что прислал мне адвокат. Что? Почему я не знала, как он выглядит, хотя рылась в телефоне его жены? Все очень просто: все фотографии были либо селфи, либо пейзажи, либо еда и прочая ерунда, да я и не копалась особо. И вообще – хватит придираться).

– Ты, как всегда, прекрасна, – улыбнулся Питер.

Он скользнул по мне взглядом, и ему явно понравилось то, что он увидел. Он хотел что-то еще добавить, но нас пригласили в кабинет. Питер подал мне руку, чтобы я поднялась с кресла, а когда мы подошли к двери, по-джентельменски пропустил меня вперед, а потом (совсем не по-джентельменски) шлепнул по заднице. От неожиданности я опешила и хотела ответить что-то вроде: «Эй, мистер, приберите-ка свои грабли», но присутствие в комнате других людей меня остановило.

Бракоразводный процесс оказался неинтересным и никаких новых сведений мне не принес. Мы просто поставили подписи в документах. Я, будучи еще дома, нашла пару бумаг с подписью миссис Лэстон и даже потренировалась немного в написании, но, по-моему, вышло совсем непохоже. Впрочем, никто на это не обратил ни малейшего внимания. Нам объявили, что процедура соблюдена и брак расторгнут. И сказано это было так просто и обыденно, что мне стало грустно.

Развод. Бывшие влюбленные друг в друга люди, когда-то желавшие быть единым целым, расходятся в разные стороны и становятся чужими. Наверное, найдется мало людей, которые, стоя у алтаря, предполагают, что их союз распадется. Все искренне верят в то, что именно их любовь будет вечной. Вряд ли кто-то дает клятву: «Обещаю тебе прожить вместе четыре года и пытаться быть примерным мужем и семьянином, а потом, когда мы будем разводиться, отдать тебе дом, который мы купим на мои доходы, и собаку, которую мы заведем, когда переедем в этот дом, а также двух наших малолетних детей, про которых я буду вспоминать только в дни их рождения, и то, если ты сама мне про это напомнишь». Это, конечно, было бы честнее, но вряд ли лучше. Как бы то ни было, свою лепту в судьбу четы Лэстонов я внесла, хоть и не по своей воле.

Что делать дальше я не знала. Никаких мыслей, чем себя занять и надо ли это вообще делать, не было. Мистер Лэстон, правда, предложил мне отметить событие под чудесным названием «окончание бракоразводного процесса», но я отказалась; все известные мне факты были крайне ничтожны, а надеяться на свою изворотливость я не пожелала. С деланным видом, что у меня масса неотложных дел, я покинула это суровое и скупое к чужим переживаниям место, отказавшись попутно от предложения бывшего мужа хотя бы меня подвезти.

Я так уверовала в свои псевдодела и вжилась в роль деловой опаздывающей дамочки, что машинально вызвала такси и, сев в него (также машинально), назвала свой адрес. Свой настоящий адрес, а не адрес этой новой меня. Хотя поняла это не сразу, а проехав пару-другую километров. И ты знаешь, когда поняла, то будто испугалась. Я не хотела ехать к себе домой. Это было так странно. Прошло всего полдня, а я вдруг уже перестала быть прежней.

Я начала размышлять почему. «Неужели я становлюсь Клэр?» – была единственная моя мысль. Звучит забавно, не правда ли? Во мне боролись Клэр и Маргарет! Прямо сюжет для фильма про психушку. И знаешь, в этот момент я вспомнила, как себя чувствовала в ресторане; там я не хотела быть миссис Лэстон, а хотела быть Маргарет. Сидя в роскошном интерьере, среди богатых людей, запивая икру дорогим шампанским, я чувствовала себя и хотела быть простой среднестатистической Маргарет; мне было некомфортно среди тех людей, среди роскоши; все это было мне чуждо. Но по пути в непрезентабельную квартиру в таком же непрезентабельном районе, в котором прожила в тысячу раз больше времени, чем в теле этой Лэстон, я перестала хотеть быть Маргарет и захотела быть Клэр.