На пятнадцатый день его перевели в камеру №237. Стандартное помещение шесть на четыре метра, четыре койки, стол, умывальник, санузел в углу. Окно выходило на восток – если встать на нижний ярус кровати, можно было увидеть вершину вулкана.
– Новенький? – с верхней койки свесилась голова пожилого человека. – Сергей Петрович Никольский, можно просто Петрович.
Его первый сосед по камере оказался бывшим профессором международных финансов. Двадцать лет назад его осудили за масштабные махинации с пенсионными фондами.
Сергей Петрович Никольский был легендой финансового мира девяностых. Выпускник экономического факультета МГУ, он защитил кандидатскую по международным финансам еще в советское время, преподавал в ведущих вузах страны. Когда началась перестройка, его пригласили консультантом в первые коммерческие банки – его знания западной финансовой системы были бесценны в то время хаоса и перемен.
К 1995 году он создал свою инвестиционную компанию, которая управляла активами крупнейших пенсионных фондов страны. Его стратегии считались революционными – он первым начал использовать сложные финансовые инструменты, недавно появившиеся на российском рынке. Коллеги называли его "русским Соросом", журналисты писали о его феноменальном чутье на прибыльные инвестиции.
Крах наступил в 2002 году. Его обвинили в создании финансовой пирамиды и выводе средств в офшоры. Следствие утверждало, что он присвоил более двух миллиардов долларов пенсионных накоплений. Сам Никольский всегда отрицал эти обвинения, утверждая, что стал жертвой политических интриг.
– На самом деле я просто увидел приближающийся кризис, – рассказывал он теперь, сидя на своей койке. – Пытался вывести активы в безопасные гавани, чтобы сохранить пенсионные накопления. Но кому-то очень влиятельному нужен был козел отпущения. А может, просто деньги приглянулись.
В тюрьме Никольский быстро завоевал уважение как администрации, так и заключенных. Его энциклопедические знания, спокойный характер и готовность делиться опытом сделали его неформальным советником для многих. К нему шли за консультациями по юридическим вопросам, за советами по апелляциям, просто за мудрым словом.
Он создал в колонии подобие учебного центра. С разрешения администрации организовал курсы финансовой грамотности для заключенных, помогал многим получить заочное высшее образование. Даже некоторые охранники посещали его неформальные лекции по экономике.
– Знаешь, в чем главная ошибка большинства людей? – говорил он Алексею. – Они думают, что тюрьма – это конец пути. А это может быть началом. У меня было двадцать лет, чтобы читать, думать, анализировать. Я изучил больше книг, чем за всю предыдущую жизнь. Познакомился с удивительными людьми – здесь можно встретить и гениальных ученых, и талантливых аферистов, и просто мудрых людей.
Сокамерники относились к нему с почтением, называли "профессором" или "Петровичем". Его спокойствие и чувство собственного достоинства действовали умиротворяюще даже на самых беспокойных обитателей камеры. Он умел погасить конфликт одной фразой, найти подход к любому человеку.
В свои семьдесят он сохранил ясность ума и живой интерес к миру. Каждое утро начинал с физических упражнений, много читал, вел подробные дневники. Неплохо разбирался в современных технологиях – администрация разрешала ему пользоваться учебными компьютерами в библиотеке.
