Когда цветёт липа - страница 6

– Ну ты чего? – шептал я ей на ухо. – Чего ты? Это же я… Я… – и я хотел сказать что-то ещё, но словно позабыл своё имя, силясь его вспомнить, а Аксинья, утерев с щёк слёзы, зашептала в ответ обрывистыми фразами, чередуя их поцелуями в губы, в щёки, в лоб, в уши.

– Я ведь знала… Знала, что вернёшься… Что придёшь… Ждала… Потому и не уехала отсюда… Последняя осталась… Ты ведь обещал вернуться… Вернулся… Нашёл способ… Спасибо, любимый мой!.. Спасибо!

И снова наши губы, наши языки, наши руки… Переплетены, неистовы, полны страсти.

Аксинья медленно отстранилась от меня телом, но губы её продолжали целовать мои, пока она не поднялась с тахты, встав на пол подле неё. Мы смотрели друг на друга, часто дыша, лица раскраснелись, глаза блестели, губы онемели от поцелуев. Аксинья, всё так же глядя мне прямо в глаза, медленно распустила волосы, собранные в хвост, и они тут же равномерной гладью осыпали её плечи. Затем, запрокинув за спину руки, расстегнула замок на платье…

– Люби меня, как любил когда-то на лугу среди васильков. Помнишь? – прошептала она, и я действительно помнил этот момент.

…Наши обнажённые тела тесно прижимались друг к другу. Нежные ладони Аксиньи поглаживали мне спину, голову, плечи, пока мои губы путешествовали по её гладкой коже с тонким запахом липы. Я целовал плавные линии её шеи, налитую упругую грудь и живот, переходящий книзу в женскую тайну. Наши ноги переплетались, наши ладони находили друг друга наощупь и смыкались пальцами в замок. Приоткрытый рот Аксиньи манил меня, призывая для очередного поцелуя. Наше естество пылало трепетным огнём, и в какой-то момент мы соединились, слились, запульсировали в едином танце, едином ритме, пока пучина блаженства не поглотила нас обоих с головой.

А потом мы лежали на смятой простыне, наши пальцы играли друг с другом, сплетаясь в причудливые узоры и узелки. Мы молча наблюдали за ними, а луч солнца, спешащего к закату, пробивался в брешь между пальцев и ласково заглядывал нам в глаза.

– Хочешь есть? – шепнула Аксинья.

– Только пить, – ответил я тоже шёпотом.

– Я сейчас принесу! – она начала подниматься с кровати, и я с неохотой выпустил милую сердцу женщину из крепких объятий и разъединил связь наших пальцев.

В комнате был полумрак, последние лучи заходящего солнца скользили по стене. Я любовался обнажённой фигурой Аксиньи, совсем не смущающейся передо мной своей наготы, пока она поднимала с пола скинутую второпях одежду, пока искала в шкафу короткий цветастый халат на пуговицах, пока надевала и застёгивала его. Всё это время я скользил жадным взглядом по её телу, округлостям тяжёлых грудей, соскам, темнеющим на белой коже, широким бёдрам, переходящим в круглые колени и красивые икры, крепким ягодицам, тёмному островку внизу живота, скрывающему женскую тайну.

Теперь я точно был уверен, что уже где-то и когда-то встречал Аксинью и был с ней близок. Мне была знакома каждая линия её тела, каждая прядь волос и те две родинки, о которых знал только я. Знакомы были её движения, исходящий от неё запах цветущей липы и летних цветов, её ровное дыхание, её голос.

Аксинья бесшумно вышла и через минуту уже вернулась с кувшином морса и стаканами. Мы жадно пили душистый кисло-сладкий напиток на родниковой воде, таёжный букет которого так и манил сделать глоток, а за ним ещё один, и ещё, и ещё. При этом мы не сводили глаз друг с друга. Отныне наши взгляды переплетались, делая связь между нами всё крепче, всё сильнее. Аксинья сидела на краю тахты, подогнув одну ногу под себя, и я поглаживал её обнажившееся круглое колено, знакомо ощущая под пальцами нежную гладкую кожу. А она в ответ теребила короткий ёжик моих волос, отчего-то улыбаясь и качая головой, словно не веря чему-то.