Когда цветёт липа - страница 8

Я поднялся с её помощью и доковылял до машины, по дороге подобрав валяющийся рюкзак с почтой. Проходя мимо искорёженного велика, я с сожалением глянул в его сторону, но Оксана (или всё же Аксинья?) сказала, что спрячет его в траве, а потом заберём и отремонтируем.

Женщина вернулась через минуту и, принеся в салон авто приятный аромат свежести (или это снова был запах цветущей липы), плавно тронула машину. Когда мы объехали огромную ветку, валяющуюся на дороге, я спросил, что произошло.

– Я как раз к аллее подъезжала, когда в неё молния ударила, думаю, ты в самом эпицентре оказался, чудом уцелел. Наверное, в рубашке родился. Куда ехал-то?

– Я почтальон. В Романьево письмо вёз.

– В Романовку, может?

– Чёрт. Да, в Романовку!

– Да, парень, точно что-то с головой твоей. Ну, ничего, за ручьём уже наше село будет, приедем скоро.

Мы миновали ручей по небольшому бетонному мостику, покрытому ухабами. К слову, и ручей был не ручей, а одно название: канава, наполненная стоячей водой, покрытой ряской. Пришли на ум слова Аксиньи: «У тебя жизнь другая. Мир другой». И вправду мир другой был.

***

– Ничего! Жить будет. Лёгкое сотрясение да пара ушибов. К субботе всё заживёт! – розовощёкая невысокая женщина с добрыми глазами, сестра Оксаны, собирала свои вещи в медицинскую сумку, закончив меня осматривать.

Пока она обрабатывала мне ссадины и колола успокоительное, Оксана разузнала у меня номер тётки и позвонила ей. Сообщила о случившемся и заверила её, что и со мной всё в порядке, и почта в целости и сохранности.

– Пусть пару часов у тебя побудет, в прохладе, а в 16.40 на рейсовом отправишь его обратно, – сказала фельдшер Оксане, опёршейся плечом о дверной косяк. – А вам, молодой человек, в грозу лучше велосипед дома оставлять, – женщина задорно подмигнула мне и ушла.

Когда Оксана, вышедшая проводить сестру, вернулась в комнату и присела рядом на старенький диван, я сказал:

– Спасибо тебе… Оксана! Мне бы ещё почту доставить успеть, до рейсового.

– Доставим, не переживай. Наше село маленькое нынче. Какой там адрес?

Я наклонился и, подняв с пола рюкзак, выудил из него большой жёлтый конверт.

Только сейчас я обратил внимание на адрес: от времени и влаги он растёкся, и угадывались лишь буквы «Роман… в…», просто кто-то (может, и тётка моя) дописал неразличимые буквы синей пастой, так что получилась «Романовка», но ведь изначально могло быть написано и «Романьево».

– Романовка, дом 1. Фамилия не читается, растеклась надпись, – я протянул конверт Оксане, сделавшей удивлённое лицо.

– Так это мой… адрес. А от кого? – она снова глянула на меня, но я пожал печами.

– Там неразборчиво, а я лишь доставляю почту адресату.

– Я вскрою?

– Ну, если адрес твой, то вскрывай!

Женщина подрагивающими пальцами аккуратно вскрыла конверт и достала белый плотный прямоугольник бумаги. Несколько секунд она вглядывалась в него, а потом холодно произнесла:

– Это… что?! Фотошоп? – повернувшись ко мне, Оксана сверкнула глазами, и в тот момент (могу поклясться) её тёмно-синие зрачки, сменившись зелёным, вдруг почернели. Я перевёл взгляд на прямоугольник бумаги, который она мне протягивала, и удивился не меньше её.

– Аксинья? – удивлённо произнёс я, принимая из рук Оксаны фото. То самое фото, которое висело на стене у Аксиньи и которое я тогда не смог рассмотреть полностью. Но теперь… На фото рядом с Аксиньей (а схожесть её с Оксаной была стопроцентная) был… я. В какой-то военной форме, хотя я никогда и не служил в армии, с более длинными, волнистыми волосами, зачёсанными назад, но это был я. Возможно, так мог бы выглядеть мой брат-близнец, но я никогда не слышал о его существовании.