Мама в таких историях часто сама жертва своих сценариев. Её стремление контролировать и направлять ребёнка нередко рождается из её собственной неуверенности, страха быть покинутой, чувства собственной незначимости. Она бессознательно проецирует свои страхи на ребёнка, делает его продолжением своей личности. Ребёнок превращается в способ подтвердить её ценность, доказать, что она хорошая мать. Таким образом, каждое самостоятельное решение ребёнка воспринимается матерью как угроза её идентичности. Если ребёнок выбирает не так, значит, она ошиблась, значит, она плохая мать. Чтобы избежать этого чувства, она создаёт вокруг ребёнка плотный кокон ожиданий и установок, которые должны удерживать его рядом и не позволить ему уйти.
Чувство вины становится инструментом манипуляции. Оно настолько укореняется, что матери даже не нужно вслух произносить слова обвинения. Достаточно взгляда, вздоха, легкой обиды в голосе. Ребёнок сразу чувствует, что что-то сделал не так. Он автоматически ищет, в чём он виноват, даже если объективно никакой вины нет. Постепенно он начинает предугадывать настроение матери, подстраиваться под её состояние, отказываться от своих желаний, чтобы избежать её недовольства. Эта привычка предугадывать и угождать становится настолько сильной, что переносится на все отношения в жизни.
Во взрослой жизни человек с таким сценарием может казаться окружающим очень отзывчивым, добрым, внимательным. Он всегда готов помочь, всегда на связи, всегда готов пожертвовать своим временем и энергией ради других. Но внутри он чувствует пустоту, усталость и глубокое чувство несправедливости. Потому что за всем этим внешним альтруизмом стоит не свободный выбор, а страх. Страх не быть нужным, страх быть осуждённым, страх потерять любовь. Этот страх питает хроническое чувство вины, которое мешает жить полной жизнью.
Пытаясь избавиться от вины, человек часто идёт по пути ещё большего угождения. Он думает: «Если я буду стараться ещё больше, вина исчезнет». Но вина не исчезает, потому что она не связана с реальными действиями. Она встроена в структуру личности, она стала фоном. И чем больше человек старается, тем глубже он застревает в этом замкнутом круге: вина – угождение – временное облегчение – снова вина.
Ещё одна важная особенность – вина часто сопровождается ощущением, что нужно «вернуть» матери всё, что она сделала. Человек может ощущать свою жизнь как вечной долг. Он боится радоваться, боится позволить себе успех, потому что считает, что сначала должен отплатить матери. Эта иллюзия долга становится тяжёлым бременем, которое человек несёт на себе десятилетиями. Внутреннее послание звучит как приговор: «Ты должен», «Ты обязан», «Ты не имеешь права на свою радость, пока мама не счастлива».
Сложность в том, что невозможно «отдать долг» за любовь, потому что настоящая любовь матери изначально безусловна и не требует возврата. Но если любовь подавалась с условием, то ребёнок воспринимает её как товар, за который нужно платить всю жизнь. И этот товар бесконечен. Сколько бы человек ни старался, сколько бы ни жертвовал, сколько бы ни отдавал – ощущение долга остаётся. Это как чёрная дыра, в которую исчезает вся энергия, все мечты, вся личность.
Многие люди не осознают, насколько сильно вина управляет их жизнью. Она маскируется под заботу, ответственность, долг, преданность. Но за всеми этими красивыми словами скрывается утрата собственной свободы. Человек перестаёт чувствовать свои желания, перестаёт видеть свои границы, перестаёт быть собой. Он превращается в функцию – исполнителя чужих ожиданий. И эта функция поглощает все его силы, лишает радости и подлинной близости с другими.
