Хотелось многое ему сказать, нет, даже прокричать, но я молчала. Сейчас не время. У него еще нет сил.
– У меня есть для вас история. Но оставим ее на следующий раз. А сейчас я пойду. Отдыхайте.
Он приподнял руку.
– Подождите. Как вас зовут?
– Камилла.
– А меня Рома.
– Будем знакомы.
– Спасибо, – услышала я, когда уже закрывала дверь.
На этом аккорде мы расстались.
Я зашла к нему еще раз после смены. Он спал. Понимая, что сейчас ему это жизненно необходимо, не стала будить. Тем более наш разговор вряд ли приближает его к выздоровлению. Он еще сердится, да и на борьбу с болезнью уходит много сил. Прежде чем выйти, я на минуту задержалась рассмотреть его. На выбритом лице синяки и отеки под глазами казались еще больше, чем в их первую встречу в подъезде. А коротко постриженные волосы совсем не шли ему.
«Надеюсь, когда он увидит себя в зеркало, его волосы хоть немного отрастут», – мелькнула мысль, и мои губы дрогнули в улыбке.
Я попыталась представить его в нормальном состоянии. Интересно, какой он был? Ирина говорила, что он музыкант. Решила вечером поискать в интернете, возможно, удастся найти его песни или музыку.
В коридоре я села на диван, вытянула блокнот и печатными буквами написала записку. Эти слова крутились у меня в голове весь день, но я сомневалась, смогу ли сказать ему их. Поэтому то, что он спит, очень даже не плохо. Написать легче, чем сказать.
«Бог благ, даже когда мы не понимаем этого. Эти слова я твердила себе в самые мрачные времена, когда сердце отказывалось верить. Но это так: Бог благ. И что бы вы, Роман, не сказали мне в ответ, я могу ответить лишь снова и снова: Бог благ.
Если вы сейчас думаете, что мне легко это говорить, то поверьте, вы ничего не знаете обо мне. Камилла».
Я вырвала исписанный листок с блокнота, сложила его в два раза и на цыпочках прошла через всю палату. Роман спал в том же положении. Оставив записку на прикроватной тумбочке, скорее вышла.
Пока шла к остановке, набрала Ирину.
– Добрый вечер! Это Камилла. Сегодня была у Романа. Ему значительно лучше, но он еще слабый. Кстати, к нему можно приходить. Поэтому если хотите, запишите палату.
Ирина от волнения забыла, где ручка, и пока искала, не переставала повторять:
– Девочка моя, как я благодарна тебе. Мы с мужем до сих пор не можем прийти в себя. Все, что происходит сейчас – настоящее чудо.
Когда она записала больницу, отделение и палату, мы попрощались. Я сунула телефон в карман и подбежала к автобусу, который приехал на минуту раньше обычного. Усевшись возле окна, я облокотилась о мягкую спинку, а голову положила на замерзшее стекло. Мыслей было настолько много, что они громоздились в голове, толкались и перебивали друг друга.
«Как хорошо, что Роман сейчас в больнице. Ему не холодно, он не голодает. Интересно, как встретятся завтра родители и сын? Захочет ли он с ними говорить? Не рассвирепеет ли окончательно на меня, что я так бесцеремонно лезу в его жизнь? Господи, продолжи делать чудо!..»
В потоке мыслей, которые мелькали куда быстрее фонарных столбов за окном, я словила себя на том, что внутри улыбаюсь. В моих глазах стало светлее, будто. Осознав это, я постаралась вернуть себя в привычное меланхоличное состояние, убеждая, что на самом деле все плохо и в этот день ничего для меня не изменилось. Но не вышло. Что-то незримое проникло внутрь и согревало мягким светом.
Вечером я ввела в поисковик «Колосов Роман» и получила внушительный список фотографий и людей. Футболистов, актеров и военных отсеяла сразу, остальных проверяла. После десяти минут, в соцсетях я нашла нужного мне Романа. В шапке профиля значилось «музыкант». В ленте много видео, где он играет на гитаре, несколько фотографий большого оркестра и его с трубой, и пару фотографий с красивой светловолосой девушкой. Я всматривалась в лицо, и не понимала, как может быть этот успешный мужчина и тот, который сейчас лежит в больнице, истощенный и больной, одним и тем же человеком?! На такое сравнение больно смотреть. Я все думала, сможет ли он снова вернуться к прежней жизни, не упустит ли шанс, подаренный ему Богом, и вообще, повернется ли он к Богу?
