–Слава Республике!
–Рравняйся! Смирно! Равнение – на флаги!
Знаменная группа Шестнадцатых начинает шествие с правого фланга строя. Над головами в белых фуражках с сиреневым козырьком колыхаются два больших знамени: алое с белым оливковым венком – флаг Республики, и ало-бело-сиреневое с гербом Корпуса.
–Группы – смирно! Для поднятия знамен Республики – выйти из строя.
Ещё двое знаменосцев – они близко знакомы Элиоту, выбегают вперед, и под звуки гимна два гигантских красных стяга ниспускаются с потолка во всю свою длину.
Слава прогрессу,
Слава победе,
Слава свободе,
Слава Республике!
Стихает эхо последнего куплета гимна, и генерал командует:
–В память о жертвах Освободительной Войны… объявляю… минуту… молчания.
Бум!…
Бум!…
Это отстукивает секунды огромный барабан, гул от которого стоит в ушах, делая секунды нераздельными.
Внутри Элиота то-то щелкнуло.
Вместо разметки плаца, вместо сверкающих регалий и ярких флагов он видит осыпающиеся каменной крошкой своды мрачного лабиринта и силуэты крыс, в панике мелькающих во всполохах костра.
Сквозь страшный грохот снаружи, наверху, раздается плач.
Это Катрин.
–Она хочет есть, мама! -Тоже начинает плакать Элиот. -Мама!
–Джордж, эта идея ужасна, -говорит та тихо его отцу. -Ты нужен нам. Всем нам.
Он пристально смотрит жене в глаза. Сжимает её трясущееся запястье, пока Элиот пытается успокоить несчастную сестрёнку.
–Если этот бой и правда решающий, то нам больше не потребуется мои команды. Всё, что я могу сделать для победы сейчас… это её увековечить.
–Джордж, -выдавливает мать каким-то странным грудным голосом и обхватывает голову руками, словно та трещит по швам.
–Я скоро вернусь. Обещаю. И всё будет кончено.
–Папа? Пап! Мам, где папа? Я пойду за ним! Мама? Почему ты плачешь, мама? Что случилось, мама! Мама! Не плачь, это же я! Я… я же смогу помочь, мама! Мама! Мама! Мама!
В полной тишине, которая воцарилась после очередного удара, Элиот почувствовал, что дрожит всем телом.
В глазах предательски щиплет, и нельзя даже спрятать взгляд. Нельзя даже перевести дух.
Тррррррам! Тррррам!
Раздается дробь, и между двумя вертикальными стягами Республики разворачивается третий, ало-бело-сиреневый.
Флаг Стелы.
–Торжественное вручение погон объявляю открытым, -проговорил главнокомандующий пограничными силами и принял из рук Уотерса заветную стопку. -Кадеты – вольно.
Единый взволнованный вздох прокатился по рядам.
–Каждый из вас работал на пределе своих сил, -откашлявшись, продолжил Атанаки. Он уже развязывал ленту, которой были скреплены разные по рангам комплекты. -Но кто-то переступил этот предел. Первыми, по традиции, ранг получают те, кто доказал, что настоящий солдат умеет быть сверхчеловеком. Первая группа… Вторая группа…
Элиот очнулся только когда его подтолкнули локтями ликующие товарищи.
–…Рей! Шестнадцатая группа!
Не чувствуя под собой ног, он под бурные аплодисменты и восхищенные выкрики на автоматизме пересек плац строевым шагом. Остановился перед генералом в роскошной форме и с лицом, нижнюю часть которого пересекал шрам.
Кадет вскинул локоть и под углом приложил два пальца к козырьку, встретив взгляд всегда сощуренных глаз Атанаки.
Генерал долго всматривался в Элиота, не выказывая не единым движением, что заметил – пальцы у того все еще дрожат.
Потом пожал выпускнику руку и вложил в неё погоны ранга сигма.
Все еще не отдавая себе отчета в том, что происходит, Элиот снял фуражку и поцеловал край правого флага Республики. Только когда он наконец повернулся лицом к рядам, кровь бросилась в лицо, и дух на миг захватило.
