Когда улыбается небо - страница 18

Дальше было все прозаичнее. Ребята успели прийти в лагерь до общего подъема, но поспать получилось только днем. А вечером все, с каким-то остервенением, мыли добытый ночью песок. Результат был таким же: только золотые знаки. Кстати, эти песчинки золота, Максим хранил у себя до сих пор, приклеив их на кусочек черной изоленты. Он был уверен, что они приносят ему удачу и достаток по жизни. Прошло тысячу лет с тех пор! Кажется, что эта история из какой-то доброй старой сказки и произошла совсем не с ним, но ощущение счастья от того рассвета, когда пять мальчишек сидели на холме, осталось на всю его жизнь.

–Ты опять кашляешь, Макс? Закрыл бы окно, простынешь! – Наташа незаметно подошла к нему и обняла за плечи. – И почему неодетый?

–Ты помнишь, Натаха, сколько рассветов мы встречали с тобой у этого окна? – задумчиво спросил Проскурин, будто не слыша вопроса.

–Как об этом забудешь? Счастливые моменты невозможно забыть. Ты чего раскис, Максим? Что за депрессия?

–Да нет, все нормально. Просто сон плохой приснился. Я сегодня на консилиум врачебный иду, что-то предчувствие плохое.

–Проскурин, не узнаю тебя! Где твое чувство юмора? Соберись, тряпка! Все будет хорошо! Если надо, будем лечиться. Я же с тобой! Вдвоем мы сила! Забыл? Ты что!

–Да жизнь, как радикулит, то прихватит, то отпустит. Вчера радовался жизни, а вот сегодня готов к составлению завещания.

–Меня там, в своем завещании даже не упоминай.

–Это почему?

–Да, чувство юмора ушло вместе с анализами в пробирку. Мы же договорились жить долго и счастливо, и умереть…

–В один день! Я помню. – Максиму сразу полегчало от слов жены. Он улыбнулся. – Ладно, с завещанием повременю, пожалуй. Рановато собрался в Рай. Надо тут еще покоптить небо. Хотя вот такой рассвет, как сегодня и портить жаль. Давай без копченостей, говорят вредно это для здоровья.

–Ну, вот возвращаешься в себя. Полетал там и хватит. Тебе во сколько в больницу?

–К десяти. Сейчас кофейку и в путь. Да, после врачей, я на работу. Дел скопилось! Там без меня уже устали отбиваться от накопленных проблем.

–Слушай, давай я с тобой пойду. Поддержу, помогу, если что.

–Если что? Давай занимайся каждый своими делами. Я уж сам. Не маленький, чай.

–Тут ты очень ошибаешься. Все мужики, как дети, если вопрос касается врачей. Уж поверь мне.

–Тут твой опыт бесполезен дорогая! Я – не все! Да все мы ходим под Богом, но по-разному. У каждого свой походняк, свой почерк. Я прихрамываю на левую ногу.

–Для Бога каждая жизнь бесценна, вне зависимости от походки.

–Для Бога жизнь бесценна, и только сатана назначает за нее свою цену. Ладно, все давай, пора собираться.

Так закончилась последняя спокойная ночь Проскурина.

Когда существует большой выбор жизненных дорог, тяжело прийти к намеченной цели. Поскольку постоянно необходимо делать выбор. Да или нет, влево или право, вверх или вниз. Между двумя крайностями расположены оттенки бытия: чуть-чуть, немного, половинки, вот-вот, тут не до конца, и так далее. Ты понимаешь, что выход есть всегда. Он там, где был вход, просто эта входная дверь иногда нам не очень нравится. Не того размера, не там расположена, или нет ключа… Мы постоянно бродим в лабиринтах своего биополя, ища черную кошку в черной комнате, надеясь на что-то, часто зная, что ее там нет и не было никогда. И когда тебе Судьба оставляет лишь узкий коридор, то продвигаясь по нему, ты начинаешь понимать, что назад вряд ли уже получится вернуться. Теперь только вперед. Там, в конце пути, твоего тоннеля, как водится, горит свет, или светит солнце, или маячит яркая звезда с названием «Надежда». Эта надежда помогает не просто двигаться вперед, но и надеяться на то, что когда-нибудь получится добраться до мечты, до цели.