Когда увидишь меня – плачь - страница 54

Ян, сам того не подозревая, спас её от бездонной ямы, куда Полли начинала проваливаться, рискуя никогда больше не выбраться на свет. Она ухватилась за своё новое занятие, как за верёвку, и карабкалась вверх, наплевав на риск.

В парикмахерскую №6 начали заходить необычные клиенты – те, кто прознал о том, что к Полли можно обратиться за особого рода помощью. Они являлись на стрижку, на покраску, на уход за бородой, да чёрт возьми, на удаление зубов готовы были к ней прийти. Она узнавала их сразу по особенному взгляду, иногда по неловкости и нервозности, с которыми они держались. Это было опасно, безумно опасно, и ей приходилось включаться в игру и искриться на пределе возможностей, лишь бы никто не заметил, как неестественно они себя ведут.

Она назначала им встречи в затрапезных кабаках или столовых на отшибе города, подальше от работы и дома, а иногда – на людных улицах и в парках, где по выходным было не протолкнуться от гуляющих семейств. Она выслушивала их истории, очень много похожих историй, и чувствовала себя последней негодяйкой, когда приходилось отказывать в помощи.

Эти истории стали сниться ей по ночам, пока в конце концов Полли не заработала бессонницу. В редкие удачные ночи, когда всё-таки удавалось заснуть, она то и дело вскакивала от малейшего звука, а потом лежала часами, уставившись в темноту с бешено колотящимся сердцем. У неё появилась привычка незаметно оглядываться, шагая по улице, а перед тем, как войти в подъезд, она с тревогой осматривала двор. И теперь повсюду – между полками в магазине, на лестничной клетке, возле двери квартиры, в тёмной ванной, в платяном шкафу – её подстерегали Алмазные Псы. Они были терпеливы, они никуда не торопились и сидели, затаившись, бесстрастно ожидая, когда настанет их час.

Всё чаще Полли возвращалась с работы через маленький круглосуточный магазин, где покупала вино на вечер. В мигающем холодном свете ламп она смотрела, как низенький сморщенный продавец с глубокими тенями под глазами и под каждой морщиной пробивает её нехитрые покупки, не менявшиеся день ото дня. Лишь однажды он поднял на неё глаза, и Полли прочла в них не то осуждение, не то жалость. Должно быть, в резком белом свете, который не очень-то хорошо разгонял темноту, она выглядела больной.

То, что начиналось, как весёлое приключение, очень быстро обернулось для неё кошмаром. Теперь единственным, что занимало Полли, стали нервозные размышления об ошибках, которые она могла допустить и которые непременно всех погубят. В голове непрерывно крутились воспоминания о встречах с клиентами, вновь и вновь проигрывались диалоги, всплывали мельчайшие детали выражения их лиц. Постоянные поиски осечки превратили Полли в дёрганого параноика. Как ей при этом удавалось следить за собственным лицом, поведением и интонациями, так и осталось для неё загадкой. Видимо, некая высшая сила, оберегающая новичков, помогла ей не выдать себя в те первые годы.

И всё же она ни секунды не жалела о своём решении. Быть полезной, помогать людям, пусть даже её роль в их побеге была крошечной, казалось Полли важнее собственных переживаний.

Правда, эти переживания не ограничивались страхами о провале. Истинный ужас накрыл её, когда Полли осознала, что не сможет ни о чём рассказать Тому. Он никогда не узнает о её новом хобби, никогда не разделит с ней эту тяжесть. Она не представляла, как будет жить, скрывая это от самого близкого человека. Даже думать было невыносимо. Только теперь она прочувствовала всю глубину одиночества, до самого дна, одиночества, которое больше нельзя прикрыть никакими спасительными выдумками, нельзя затолкать под газетку, словно мусор. Оно было окончательным, безжалостным и очень честным – тем самым, в котором всё живое рождается и умирает.