– Дуся, тащи ее! – не поворачиваясь прокричала та, хватая за воротник пальто своего восьмилетнего сына, который уже терял силы и почти перестал самостоятельно переставлять по дороге ноги.
– Мама, не могу больше, дай отдохнуть! – захныкала смертельно уставшая Оля.
– Давай отдохнем, Шура. Часа два уже бежим. Ведь нет никого за нами, – не выдержав, остановилась обессиленная Дуся и начала смотреть на удаляющуюся и петляющую в поле дорогу, по которой они преодолели уже несколько километров пути.
Преследования не было. Скованные холодом окрестности выглядели безжизненно пустыми. Маленькая процессия вырвавшихся из лап смерти людей одиноко расположилась на безлюдном ледяном пути, где еще днем ранее двигались отступающие гитлеровские части.
– Нельзя стоять! – простонала шатающаяся от усталости Александра Ильинична. – Идти надо. Нам до темна до Черни добраться нужно. Там к кому-нибудь попросимся, отогреемся. А сейчас нельзя стоять. Детей поморозим. Пошли, пошли.
– Не дойдем, Шура! – уже начала кричать на сестру заметно сбавившая скорость хода, а потом и совсем остановившаяся Дуся. – Детишек пожалей! Ведь свалятся сейчас все. Загнала ты нас. Давай на Сальницу к Елизавете Никитичне повернем. Тут за большаком совсем немного будет до нее.
Она вплотную подошла к Александре Ильиничне и, обняв ее, почти повисла на ее плечах, пытаясь отдышаться. Тяжело подняв от усталости руку, она указала в ту сторону, где находилась спасительная, по ее мнению, деревня, в которой, до прихода в эти места гитлеровцев проживала ее крестная – родственница по линии матери.
Старшая сестра выслушала ее и, выпуская в морозный воздух клубы пара, посмотрела в ту сторону, куда указывала Дуся, оценивая спасительный для всех шанс добраться до тепла. – А если их тоже сожгли? – с уверенностью в голосе она озадачила девушку, стараясь в сжатые сроки оценить предложение и принять правильное решение. – Оттуда напрямки к Черни крюк делать придется.
Та умоляюще посмотрела на нее, давая понять, что ее слова могут стать поводом для единственного спасительного шанса. Александра Ильинична встретила глаза сестры, жалостливо смотревшие на нее из-под обвода обледеневших ресниц. Она резко отпрянула от нее. Взгляд Дуси, как и ее лицо ввели женщину в состояние испуга. В эту минуту она смогла внимательно разглядеть ее и оценить все те страдания, что приходится переживать маленьким и пожилым, послушно идущим за ней ради общего спасения. Именно взгляд младшей сестры, красивой молодой девушки, о многом сейчас сказал ей. Когда-то гладкое, без единого изъяна, как будто выточенное из камня или созданное для работы мастеровитым художникам лицо Дуси начинало показывать первые признаки обморожения. А ее кожа уже стала покрываться тончайшей ледяной коркой, под которой ее цвет начинал меняться, усиливая повод для беспокойства.
В эту минуту Александра Ильинична приняла решение. Медлить было нельзя. Здоровый молодой организм ее сестры начинал показывать то, что заставило мозг женщины молниеносно провести аналитическую работу и сделать ставку на риск. Она решилась повернуть доверившихся ее в трудную пору людей в направлении возможного спасения, немало переживая за то, что может и погубить и себя, и своих детей, и всех остальных, если на месте дома и деревни их родственницы будет пепелище. С другой стороны, впереди их ждал еще долгий путь, который явно могли преодолеть не все из тех, кто был рядом с ней.
