– Нам нужно её перевезти, – говорит медбрат, подкатывая каталку. – Давайте аккуратно.
– Бабушка, – я наклоняюсь ближе, беря её за руку. Она слабая, но улыбается мне.
– Всё будет хорошо, Лили, – шепчет она, слабо сжимая мою ладонь. Её пальцы тёплые, но едва ощутимые. В её голосе слышится усталость, но и какая-то спокойная уверенность, словно она утешает не меня, а саму себя. – Я сильная. А ты будь сильнее.
Я киваю, но ничего не могу сказать. Только смотрю, как они осторожно перекладывают её на каталку и вывозят из палаты.
В комнате остаётся только гул приборов, размеренный и почти оглушающий в пустоте. Экран монитора сердечного ритма мерцает зелёным, издавая периодический писк. Этот звук заполняет тишину, но мне он кажется ещё более давящим, чем полное молчание.
Остаюсь сидеть в кресле, обхватив себя руками, и жду.
Время тянется бесконечно.
Спустя пятьчасов…
Пять часов. Долгих, мучительно растянутых, как вязкий мёд, часов. Я не знаю, куда себя деть. Время будто застыло, каждая минута кажется бесконечной, а мысли в голове бегают кругами.
Сначала я просто сижу в той же комнате ожидания, вцепившись в пластиковый стаканчик с остывшим кофе. Пью его медленно, бездумно, почти не чувствуя вкуса. Пальцы дрожат. Может, стоило бы пойти в кафе, но каждый раз, когда я думаю об этом, что-то внутри меня сжимается. Как я могу есть, когда бабушка лежит на операционном столе?
Но сидеть на одном месте невыносимо. Поднимаюсь, прохожу по коридору, рассматриваю линолеумный пол, белые стены с картинами, которые должны, наверное, успокаивать пациентов и их родственников. Меня они не успокаивают. Мне кажется, что больница давит на меня своими стерильными стенами, приглушёнными голосами медсестёр и редкими звуками шагов по коридору.
Наконец решаюсь позвонить Софи.
– Лили? – её голос мгновенно встревоженный. – Что случилось? Как бабушка?
Открываю рот, чтобы сказать, что всё в порядке, что я держусь, но вместо этого губы предательски дрожат. И вдруг, прежде чем осознаю, что происходит, начинаю рыдать.
– Она… она на операции… – слова срываются с губ, прерывистые и слабые. – Я так боюсь, Софи. Что, если… что, если она не…
– Нет, не думай так, – перебивает она меня быстро, её голос мягкий, но твёрдый. – Лили, ты слышишь меня? Ты не одна. Я знаю, что это страшно, но твоя бабушка сильная. Она справится.
Всхлипываю, вытирая лицо рукавом.
– Я просто… не знаю, что делать с собой.
– Ты ела хоть что-то?
Молчу. Это ответ само по себе.
– Лили, иди поешь.
– Я съела йогурт и тост утром, – бормочу в ответ.
– Это хорошо, но тебе нужно больше еды во время стресса, – настаивает она.
Закатываю глаза, но в глубине души понимаю, что она права.
– Спасибо, – говорю я тихо, возвращаясь к разговору. – Ты правда мне помогаешь.
– Конечно, глупышка, – отвечает Софи мягко. – Я всегда рядом.
Мы прощаемся, и я возвращаюсь в комнату ожидания.
Не зная, чем заняться, достаю телефон. Захожу в почту магазина – бабушкин книжный бизнес всё ещё должен работать, даже если её сейчас нет рядом. Вижу пару заказов на книги, сообщения от поставщиков. Всё это кажется таким далеким и неважным, но я заставляю себя обработать заказы. Что ещё мне остаётся делать?
Захожу в соцсети магазина, отвечаю на пару сообщений, обновляю пост с рекомендацией книг. Открываю страницу магазина, вижу, что люди пишут слова поддержки. Это странное ощущение – видеть, как посторонние люди, многие из которых никогда не встречались с бабушкой, беспокоятся о ней.
