Колдовской университет - страница 4

Исключение составляла лаборантка Марина Михайловна Гусева, тощая особа неопределенного возраста, стриженная каре, носящая очки в толстой оправе, черный пиджак поверх серого гольфа и юбку в серо-черную клетку до самых кед. Из всех женщин, только у нее воинствующий вид Хрипова не вызывал отрицательных эмоций. Но это неточно: лаборантка отличалась скупостью на любые проявления чувств. За это ее вслед называли Доской.

Вот и сейчас Марина Михайловна, отрешенно стоя в углу аудитории, равнодушно разглядывала студентку Патрисию Лебедеву. Бледная Патрисия, источая нашатырные нотки в гуталиновое амбре атмосферы, испуганно смотрела на небольшой террариум с огромными пауками на преподавательском столе.

Да, Лебедева считала себя девушкой впечатлительной, но являясь резиденткой Солнечной системы, была полна честолюбия и намерения контролировать любую ситуацию. И вообще, как считала Патрисия, все эти космониты рядом с ней не стояли. И поэтому она твердо решила защитить лабораторную работу, несмотря на боязнь мелких тварей.

Что могло быть проще: силой мысли удерживать пауков на дне емкости, когда сидящий напротив Хрипов снимет крышку с террариума? Но что есть мысль перепуганной юной землянки? Бурная река, рассекаемая на бесчисленное множество ручейков острыми камнями, торчащими из воды. Непостоянство, стремящееся к абсолюту…

Первый паук выбрался из емкости, пока Патрисия украдкой откупорила пузырек с нашатырем и вожделенно вдохнула его содержимое. В тот момент Хрипов переключил внимание на расшалившуюся аудиторию. Второй членистоногий оказался на свободе, когда Терминатор встал из-за стола и подошел к рядам парт, за которыми студенты вовсю радовались импровизированному шоу. Первый паук в этот момент преодолел треть пути от террариума до края стола. Лебедева уже в открытую махала пузырьком перед своим носом.

Никто не хотел упускать шанса посмеяться над заносчивой однокурсницей. Ржал глуповатый двоечник Билл Лейкин с Альдебарана, искренне радуясь, что он не боится насекомых. Прикрыв рот ладошкой, по-хозяйски хихикала над нерасторопной резиденткой экзитурионянка и отличница Ольга Нолидж. Пара глизеанских близнецов с труднопроизносимыми именами заливисто хохотала в унисон, глядя на нелепые телодвижения Лебедевой. Вообщем, у всех студентов нашлась причина для веселья, у каждого своя.

Наконец и Кай улыбнулся, хотя и не совсем понимая чему. Возможно третьему пауку, который сбежал из емкости и направился догонять собратьев. И тут тень от идеально выглаженного костюма легла на Кая, а в носу защекотало от запаха гуталина.

– Чего лыбишься? – В наступившей тишине спросил Хрипов, глядя сверху вниз на парня. – Совсем дремучий?

Надо сказать, что Терминатор давно невзлюбил Кая, с тех времен, когда у того еще водились монеты на обеды в университетской столовой. Однажды Хрипов долго смотрел, как парень, мало знакомый с благами цивилизации, неумело обращался с ножом и вилкой, а затем, сказав что-то насмешливое в сторону Кая на незнакомом языке, брезгливо отвернулся. После того случая Терминатор не упускал возможности задеть парня, выставляя его мужланом.

Вот и теперь Хрипов, обращаясь к Каю, разразился пространной, вычурной речью:

– Вам, допотопным, неведомо, что тварь эта суть мизгирь, рожденный из ненастья, слякоти и человеческих слез. И предназначение его – стягивание волокон фатума в тонкие прочные нити, чтобы из пряжи этой ткать сети обрывков судеб, а из обрывков – цельные жизни… – Лицо Терминатора стало как отполированная маска, складки кожи исчезли, а голос зазвенел ледяными нотами. – Если, рассыпав хлебные крошки по полу, оскорбить мизгиря, то испепелит он все всходы обжигающими лучами солнца. Не получив и капли дождя, высохнет то, что могло быть долгожданным урожаем… Искупав же пауков в молоке, можно задобрить их так, что станут они ткать щедроты, которые особенно хороши, если лапки мизгиря коснуться платья человека…