Все это время я работала на кухне. Работа у меня оказалась не сложная: помогать кухарке, да мыть посуду. Иногда вечерами, когда таверна забивалась до отказа, меня посылали в зал, в помощь девушкам. А днем я занималась всякими мелочами и ничем определенным. Впрочем, меня все устраивало. Радомир хоть и был строг, но оказался довольно добрым мужиком. Иногда давал мне выходные, платил исправно, денег при этом не зажимал, кормил как на убой и понапрасну не ругал. Он ценил трудолюбие и беспрекословность. Семьи у него не было, ни детей, ни жены. Люди поговаривали, что когда-то у него была супруга, но сталось так, что она предпочла ему другого, вероятно, более удачливого. И однажды, не сказав ни слова, просто убежала с каким-то заезжим купчишкой.
Так по крайней мере судачили люди, но сам Радомир никогда при мне не упоминал о ней, да я и не спрашивала, стараясь не лезть не в свое дело.
У каждого из нас были свои тайны. Мне хватало той, что таилась на сердце.
Хозяин выделил нам с Ярославом небольшую комнату на первом этаже. Она была скромно обставлена, но зато отдельная.
Кроме нас с братом в таверне жили только сам хозяин Радомир и его слуга Игнат. Остальные были городскими и приходили на работу с раннего утра, а вечером, после закрытия, расходились по своим домам.
Постепенно обживаясь, я начала знакомиться с людьми. По вечерам к Радомиру приходили попить пива местные горожане, иногда с женами. Да и беготня с поручениями от кухарки, да нередко и от самого Радомира, по продуктовым лавкам сделала свое дело. Через несколько месяцев у меня появились друзья, теперь я могла ходить по свободным вечерам на посиделки к девчонкам, где мы сиживали на лавках, сплетничали, грызли семечки, распевали песни, а холодными зимними ночами сбивались в горницах у той или иной подружки.
Жизнь налаживалась и скоро я и думать забыла о том, что когда-то у меня могла бы быть иная судьба. Порой вспоминала родителей, с тоской и болью. Но понимала, что несмотря на эту потерю, жизнь все же продолжается и мне есть о ком заботиться. Ярослав был для меня и сыном и братом. А потом в моей жизни появился Кнут.
Наверное, это был первый мужчина, после Ворона, на которого я обратила свое внимание. И если последний привлекал меня только своей таинственностью, оставаясь при этом недоступным пониманию, то второй ворвался, словно глоток свежего воздуха, тем самым внося разнообразие в мои будни.
Я помню, как мы встретились с ним первый раз. В тот вечер я заменяла приболевшую Милу, обычно прислуживающую в зале за столами. Помню, как меня подозвала небольшая компания. Они только прошли в зал и присели за единственный свободный столик в самом углу. Я поспешно приблизилась, оглядела молодых разодетых парней, явно не крестьянских сынков, усевшихся на лавки, и тут мой взгляд упал на одного из них. Мое сердце на мгновение остановилось и когда застучало вновь, я поняла, что во мне что-то изменилось.
Молодой мужчина, сидевший во главе стола, был невероятно красив. Длинные вьющиеся светлые волосы, необычного золотого медового оттенка спадали ему на плечи ровной волной. Черты лица были точеными. Тонкий нос, полные губы и необычайно серые глаза, чистого цвета, без всяких примесей голубого или зеленого. У него были широкие плечи и ровная осанка и что-то такое во взгляде, отчего я невольно замерла.
- Пиво принеси, - раздался прямо возле моего уха чей-то голос. Вздрогнув я оглянулась и увидела стоявшего рядом с собой полного коренастого паренька. Его голубые глаза светились озорством, а невероятно густые вьющиеся темные кудри спадали на широкий лоб забавными завитками. Парни, сидевшие за столом, буквально покатились со смеху и я, покраснев, внезапно поняла, что непонятно, сколько долго неприлично пялилась на этого молодого мужчину.
