Серость. Мурлость. Полосатость
Пришла и села. Счастлив и тревожен…
Афанасий Афанасьевич Фет
«Музе»
На столе старшеклассника Миши лежала открытая на белом чистом развороте толстая тетрадь для сочинений.
В бесплодном ожидании она провела в таком положении уже целую неделю. Но сегодня, в воскресенье, ждала очень сильно, томилась, переживала, исходила нетерпением и всем своим видом говорила, взывала, практически стонала и ныла о том, что завтра работа должна быть сдана. Иначе… Ну что может быть, если сочинение не сдано? Ничего хорошего.
То есть сегодня Миша должен был сесть за стол и от руки, а никак не в компьютере, написать 5—6 страниц размышлений о «дубине народной войны» в романе Льва Толстого «Война и мир».
– Так, суп, котлеты, макароны, овощи – в холодильнике, фрукты – в вазе на столе, – проговаривала инструкцию на прощание мама, – пиши и не забудь пообедать!
– Хорошо, мамуль, спасибо, – откликался Миша.
Родители уезжали на дачу, оставляя сына один на один с «чистым листом».
Писать сочинения для Миши не составляло проблемы. Главная трудность заключалась в том, что надо было умудриться поймать вдохновение. Но нужное настроение никак к бедолаге не приходило в течение недели. А без озарения писать сочинения он не мог.
Поэтому мама с папой и решили оставить его на выходной в ожидании музы.
– Компьютер на включай, – не унималась мама. – Иначе зависнешь и ничего не сделаешь.
– И телефон оставь в покое, – добавлял свои пять копеек папа, – будет та же песня.
Миша покорно и обречённо вздыхал и не спорил.
Всё это он прекрасно знал.
Перед ним маячил гигантский айсберг, тяжёлая глыба четырёхтомного романа с его показательной «дубиной».
– Ну, пока, деточка, – чмокнула сына в щёку мама. – Вдохновения тебе и удачи! Пиши! Мусю покормить не забудь!
– Ага, не покормишь её! – отвечал Миша, закрывая за родителями дверь.
Проделав эту простую операцию, он пошёл в свою комнату, отдёрнул штору и выглянул в окно.
Вскоре он увидел родителей, которые шли к стоявшей у подъезда засыпанной снегом машине. Мама остановилась, подняла голову и помахала ему рукой. Миша помахал рукой в ответ.
Он ещё постоял и посмотрел, как отец открыл дверцу, как мама устроилась на переднем сиденье, как папа поставил сумку с продуктами в багажник, как начал счищать с крыши небольшой сугробчик, завёл машину, включил обогрев, как продолжал очищать снег.
К Мише подошла кошка Муся и, легко вспрыгнув на подоконник, тоже стала смотреть в окно. Когда машина уехала, Миша с Мусей ещё некоторое время созерцали заснеженную показательно-ровную поверхность между домами, причудливо покрытые снежными шапками ветви деревьев, прочищенные дворником дорожки с аккуратными снежными отвалами, большого снеговика с оранжевым носом-морковкой в окружении пяти маленьких снеговичков, пару ворон, прыгавших у подъезда и стайку воробышков, прилетевших к висящей на ветке липы кормушке.
Миша с удовольствием смотрел вместе с Мусей её любимый ежедневный сериал.
Муся была всеобщей любимицей. В доме её часто называли понравившимися словами, которые пять лет назад Миша восторженно приговаривал, гладя тогда ещё маленького подаренного на день рождения котёнка: «Серость. Мурлость. Полосатость!»
