И вскоре почувствовал когтистые лапы вспрыгнувшей ему на спину кошки.
Он привык к подобным выходкам, слегка вскрикнул, съёжился, смиренно пригнулся, выпрямил спину, создав таким образом удобный аэродром для приземления, но творить не прекратил.
Муся немного полежала на узурпированном пятачке. Однако что такое неширокая юношеская спина с торчащими лопатками и проступающими позвонками и рёбрами под тонкой футболкой, с которой любая вещь начинает сползать? Особенно «шерстяная». Лежать Мусе было неудобно. Она встала на все четыре лапы на отвоёванном плацдарме и потянулась носом к Мишиному левому уху. Не прекращая писательского труда, Миша послушно подставил ухо – он ловил момент, пока интервентка не перекрыла место для письма, и увлечённо заполнял его ровными аккуратными буквами.
Муся потёрлась довольной мордочкой о Мишино левое ухо и располагающе примурлыкнула что-то ласковое.
Мише было щекотно от лёгких прикосновениий мягкой шерсти к своим шее и уху. Но теперь у него гостила совсем другая любовь – снизошедшая муза, благородно прилетевшая помочь в сочинительстве. Поэтому он не позволил себе разнюниться, как его настойчиво призывала Муся, и, оставаясь в сжатом положении, втянул голову в плечи и не прекратил литераторствования.
Муся переменила дислокацию и зашла с другой стороны. Она перевернулась и начала с повышенной громкостью петь свои самые изысканные песни теперь уже в правое Мишино ухо.
Но герой наш держался, хотя иногда отвлекался, привычно на ходу автоматически отпуская расхожее короткое «мрр» в адрес жаждавшей общения наугомонной кошки.
Увидев, что её поползновения не действуют на непробиваемого хозяина, Муся улеглась на Мишину шею, свесив голову с левого плеча, а хвост – с правого.
Лежать в качестве шарфа боа ей тоже не понравилось.
Муся уселась на верхнюю часть пригнутой Мишиной спины и изобретательно принялась вылизывать дорожку на его затылке. Она точно знала, что никто в доме не мог устоять перед таким мощным приливом нежности, а потому увлечённо работала шершавым розовым языком, оставляя мокрую тропинку из слипшихся волос.
Но хозяин был непреклонен, отделываясь на все её ухищрения неинтересным дежурным коротким «мрр». Он ловил момент, понимая, что сочинение ему диктуют, а потому считывал мысли из эфира и поспешно их фиксировал.
Вскоре Мусе надоело вылизывание, и она со всей изобретательностью забралась герою на голову.
Но сочинитель в порыве вдохновения ловил момент – он усердно, боясь потерять мысль, отмахивался от Муси и писал свой труд уже на пятом листе бумаги.
Остановился он тогда, когда увидел свесившийся с собственного темени на лоб полосатый пушистый серый хвост. Миша готов был перетерпеть и этот демарш. Но хвост недовольно ходил ходуном из стороны в сторону, а шерсть щекотала ему губы. Муся вовсю выражала возмущение и даже гнев.
– Мусь! Ну ты совсем! – выплюнул он пару длинных шерстинок, прилипших к губам, не выпуская из пальцев ручки. – Дай дописать!
Однако теперь Миша понял, что сочинение практически сложилось и ничто не перебьёт его порыва.
Он поднял руку вверх и погладил доступный для доставания тёплый бок по-хозяйски устроившейся на его голове Муси.
Кошка привстала, осторожно переставляя лапы, повернулась вокруг своей оси и спустила хвост на Мишину спину. Однако новая поза тоже не принесла ей удовлетворения, и она спрыгнула с головы прямо на хозяйскую грудь, повиснув при этом на когтях.
