Концепции современного востоковедения - страница 33

Сходную тенденцию, только по-другому проявляющуюся, можно усмотреть в кхмерском и ряде других языков. Здесь весьма употребимы слова с широким значением, указывающим на принадлежность к классу по форме предмета, его функции и т. п. Обычно эти слова используются не самостоятельно, а с такими лексическими единицами, которые ограничивают их семантику. Так, слово с примерным значением ‘нечто длинное, узкое’ передает значение ‘русло’ в сочетании со словом, означающим ‘вода’, а в сочетании со словом ‘шея’ означает ‘ожерелье’101.

4.2. Для ряда восточных языков отмечается своего рода атомизация значения, не представленная в западных языках. Прежде всего, речь идет о технике сериальных конструкций, широко известных по материалам в языках Дальнего Востока, Юго-Восточной Азии и (Западной) Африки. Сериальная конструкция – это цепочка глаголов в их словарной форме, не имеющих, как правило, собственных синтаксических связей (валентности глаголов, входящих в серию, вычеркиваются – глаголы жертвуют своими валентностями в пользу общей валентности цепочки/серии). С семантической точки зрения сериальная конструкция разлагает на «элементарные смыслы» содержание сложной ситуации, каждый из «элементарных смыслов» воплощается в отдельном глаголе. Демонстративной иллюстрацией может служить бирманская фраза, которая на русский переводится как ‘Министр посетил город N.’, а в оригинале представляет собой сериальную конструкцию букв. ‘Министр поехал-приехал-посмотрел-оглядел-проверил-проверил город N.’.

Когда рассматривается вопрос о времени расхождения родственных этноязыковых общностей и лингвистические (глоттохронология), исторические и археологические данные дают примерно один и тот же показатель, вопрос можно считать решенным. В нашем случае ситуация менее однозначна, и ответ соответственно менее четкий. Само по себе выделение восточных культур, основанное на выраженной приверженности традиционализму, не может быть абсолютно недвусмысленным. Сложность объекта, его историческая изменчивость препятствуют этому.

Вместе с тем можно, как представляется, утверждать, что обнаруживаются хорошие корреляции между восточным типом культуры и восточным типом языка. Наличие корреляции принимается тогда, когда обнаруживается, что те или иные лингвистические признаки характеризуют исключительно или хотя бы предпочтительно те языки, на которых говорят представители восточных культур, как мы их выделяем на основе историко-культурных соображений.

Необходимо учитывать, что вопрос о правомерности выделения особого класса восточных языков еще только поставлен и изучен в самом первом приближении. Для его решения – положительного или отрицательного – потребуется гораздо больший объем материала, эмпирического и аналитического, нежели тот, что имеется в нашем распоряжении сегодня.

Предмет литературоведения лишь на первый взгляд достаточно очевиден – предполагается, что это собственно литература. Однако само содержание понятия «литература» уже отнюдь не столь очевидно. В сущности, термин «литература» при всей его обыденности нуждается в пояснениях, ведь еще Аристотель в начале своей «Поэтики» утверждал, что не существует общего термина, который бы объединял разные тексты в прозе и стихах.

В общем виде литература – это речевой акт или текстуальное явление, которое противопоставлено информативному сообщению, вопросу или обещанию. Следовательно, литература есть лишь то, что таковой считается в данной культуре и в данное время. Соответственно, обращаясь к материалу с позиций времени и позиций пространства, мы волей-неволей навязываем ему наши критерии литературности, производя отбор, принципы которого часто оказываются чужды самому материалу.