Он полулежал, полусидел, перекинув одну ногу через массивный подлокотник, и в этой позе была не вызывающая расслабленность, а скорее уверенность хищника, знающего, что его территория неприкосновенна. Широкие штаны, цвета песка в первые мгновения рассвета, свободно ниспадали складками, подчёркивая лёгкость его движений. Пояс, тёмно-оранжевый, почти как спелая хурма, охватывал талию, поднимаясь почти до груди, оставляя торс обнажённым. Мускулы не бросались в глаза, но были видны при каждом дыхании – не как у воина, а как у танцора или лучника, чья сила скрыта в точности, а не в грубой мощи.
В левом ухе сверкала маленькая серьга – отпечаток лапы хищного зверя, будто вырезанный из самого света. На правом предплечье, ближе к локтю, обвивался браслет из полупрозрачного металла, матово-белого, как лунный камень, с чёрными вкраплениями, напоминающими звёзды в туманности.
Он был красивым, но не в том смысле, в котором красивы статуи или портреты. Его красота была живой, непринуждённой, как у реки, которая тысячелетиями точит камни, не задумываясь о своей форме.
Когда Габриэлла вошла и замерла в центре зала, её силуэт чётко вырисовывался на фоне звёздного пола. Эльдриан лениво повернул голову в её сторону, словно пробуждаясь от лёгкой дремоты. Его лицо, обычно столь непринуждённое, теперь выражало едва уловимую надменность – не грубую, а скорее игривую, как у кота, наблюдающего за мышью. Он окинул её медленным взглядом, скользящим от ног до головы, будто оценивая не столько её саму, сколько её выбор явиться сюда в таком виде.
Габриэлла слегка склонила голову, не опуская глаз, и её голос прозвучал ровно, без тени подобострастия:
– Приветствую тебя, Эльдриан.
Тот медленно выпрямился на троне, его движения были плавными, как течение глубокой реки. Лёгкая улыбка тронула его губы, но в ней не было тепла – только тонкая, почти незаметная издёвка.
– Ну что за вид, Габриэлла, – произнёс он, растягивая слова, будто смакуя их. – Так не пойдёт.
Прежде чем она успела ответить, он вытянул вперёд правую руку. Его пальцы, изящные и гибкие, совершили лёгкое движение – пол-оборота кистью, словно он перебирал невидимые нити воздуха. Пальцы изогнулись, как волна, разбивающаяся о берег, и в тот же миг её облик начал меняться, не резко, а постепенно – волной, перекатывающейся от макушки до самых пят. Казалось, будто невидимые чешуйки света скользят по её коже, оставляя за собой новый образ.
Её волосы, прежде собранные, распустились, как шёлковый шлейф, ниспадая на плечи и спину до самого пояса. Они переливались, словно живые, улавливая отсветы зала.
Платье, появившееся вместо прежнего наряда, было цвета изумруда – глубокого, насыщенного, словно вырезанного из самой сердцевины драгоценного камня. Оно оставляло плечи и шею открытыми, обтягивая фигуру изящным корсетом, который подчёркивал каждую линию её тела. От пояса спускалась лёгкая, почти невесомая юбка, струящаяся до самого пола, как водопад из зелёного шёлка. Обувь исчезла, оставив её босые ноги касаться холодного, звёздного пола.
Из прежнего образа остался лишь один элемент – тонкий серебряный браслет-обруч, охватывающий её плечо, как единственное напоминание о том, кто она есть на самом деле.
Когда преображение завершилось, Эльдриан откинулся на спинку трона, его улыбка стала шире, почти довольной.
Габриэлла медленно, с явным неудовольствием, оглядела себя. Её пальцы слегка сжали складки юбки, будто проверяя, насколько это всё реально. Затем она подняла взгляд на Брата Ночи, и одна её бровь едва заметно дрогнула вверх.
