Аврора встала. Алая мантия взметнулась за ней. Торин снова опустился на колено и опустил голову, вперев взгляд в пол. В поле зрения мелькнул подол её алой мантии – и тут же рядом возникли ещё два.
Справа – мантия цвета грозового неба с синевой. По низу плелись замысловатые узоры, вышитые серебряной нитью. А слева – мантия нежного песочного оттенка. Подол украшала вышивка, мерцающая, как звёздная пыль, отливая медью.
Две сёстры встали за третьей – Авророй, на пол шага за ней. Габриэлла – слева, Изабелла – справа. Три фигуры слились в живой треугольник власти.
Аврора положила ладони на голову Торина. Габриэлла положила руку на левое плечо сестры, Изабелла – на правое. И все трое опустили головы вниз. Узоры на их пальцах вспыхнули золотом. И в тот же миг они увидели всё своими глазами, а Торин будто снова был в каменной долине. Перед глазами проносились картины, чёткие, ужасающие: битва с чудищами, смерть Детей Света и видение…вулкан, глаза.
Сёстры резко и синхронно отдёрнули руки. И тут же три мантии взметнулись в изящном развороте и исчезли. Торин поднял глаза, но уже никого не было в тронном зале.
***
Небольшая комната, залитая светом, дышала тишиной вечности. Здесь не было тронов или символов власти – только пространство, где воздух казался сотканным из шёпота звёзд и дыхания ветра.
Окна, словно врата в бесконечность. От пола до потолка тянулись хрустальные панели, такие прозрачные, что граница между комнатой и внешним миром стиралась. За ними простиралась долина, утопавшая в сиянии двух солнц. Одно, золотое и тёплое, клонилось к закату. Другое, серебряное и холодное, висело над горами, окрашивая небо в яркие оттенки. Свет, проникая внутрь, дробился на тысячи бликов, танцующих по стенам, словно живые самоцветы, освящая трёх сестёр. Мантии исчезли, как ненужный аксессуар во время важного разговора.
Аврора стояла в центре комнаты, неподвижная и величавая, будто корни её ног врастали в самую сердцевину мира. Её лицо – совершенный овал, обрамлённый тенями ресниц, было сосредоточено. Золотые глаза горели холодным огнём, словно два солнца, заточенных в плоть. Руки были опущены вдоль тела, пальцы слегка сжаты. Казалось, она слушает тишину – ту, что громче любых слов. Свет падал на неё наискось, окутывая сиянием, словно нимбом древней богини.
У резной двери из чёрного дерева, будто вырезанной из самой полночи, стояла Изабелла – главный советник. Её белоснежные волосы, с серебристым отливом, заплетённые в две тяжёлые косы и скреплённые бежевой лентой, ниспадали до колен, словно реки лунного света. Взгляд её был спокойный, как поверхность горного озера, но в глубине бились тайные течения. На ней было элегантное простое платье из тонкого шёлка нежного бежевого цвета. Узкий пояс из той же ткани и на тон темнее платья подчёркивал её тонкую талию. Свободная лёгкая, как ветер, юбка складками опускалась до самого пола. На её правой руке чуть выше локтя был тонкий браслет цвета белого перламутра. Бледная кожа подчёркивала ею утончённость и создавала хрупкий вид, таящий внутреннюю силу.
У окна, спиной к комнате, застыла Габриэлла – живое воплощение непокорности. Она опиралась на вытянутой руке в свод окна. Другая рука была упёрта в пояс. Мускулы под тонкой кожей играли, как тетивы натянутых луков. Её пепельно-русые волосы были заплетены в сложную косу с синей шёлковой лентой. Каждый виток был идеален, будто даже её причёска бросала вызов хаосу. Тёмно-синее платье облегало стройную сильную фигуру, свободная юбка тянулась до пола, широкий пояс на тон темнее платья, добавлял изящности её атлетической фигуре.
