– Вуаля…
– Ух ты, коньяк, – открыл рот от восхищения Леха.
– Какой коньяк, деревня? Уиски Джони Уолкер, одна из лучших марок. У нас не продается. Из-за бугра привезли.
– Класс!.. Штатовское? Джони, как ты сказал?
– Ирландское, деревня! Уиски Джони Уолкер, – повторил Эдуард, тщательно артикулируя. Он уже несколько месяцев изучал английский, поэтому внимательно следил за произношением.
– Уолкер… Нет, не пробовал. Дай посмотреть.
– А ты, вообще-то, уиски когда-нибудь пробовал? – спросил его приятель, бережно передавая сосуд.
– Ну, виски пил. – Леха с благоговением посмотрел на микроскопическую бутылочку 0,125 на шкафу, которую товарищ когда-то дарил ему на день рождения, вынудил открыть, содержимым поделиться, а тару сдать в музей. – А уиски еще не разу… Так и тут написано «Виски», что ты мне голову морочишь? – обнаружил он на напитке знакомую надпись.
– Елы-палы… С кем я связался? Кантри непроходимое. Написано «Виски», а читается «Уиски». Что ты только на уроках английского делал?
– Спал, что еще на них делать? Сам же помнишь нашу англичанку. Она разрешала. Хочешь – учи, не хочешь – не учи язык вероятного противника, – простодушно отвечал Леха, рассматривая бутылку на свет. – Трояк все равно поставила. И что ты предлагаешь с этим уиски делать?
– Да вот не знаю. Макарон попросил продать по дешевке. Деньги очень нужны, говорит.
– Сколько? – насторожился Леха, сразу уразумев, к чему были все предыдущие разговоры.
– Пятьдесят, – зарядил Эдуард, но, увидев ужас в глазах клиента, добавил: – Но я договорюсь за сорок.
На самом деле отдать поставщику нужно было четвертной, но законы бизнеса не позволяли ему торговать без наценки.
– Да ну… Дорого. Куда в жопу. За самогон какой-то такие деньги.
– А мне помнится, ты пел тут соловьем, какой изысканный вкус.
– Да я и не понял ничего в тот раз, если честно.
– Так вот, сейчас и не упусти свой шанс, село. Тем более я чирик добавлю, с тебя только тридцатник.
Эдуард знал, что у запасливого паренька деньги есть, и нисколько не сомневался в успехе своего предприятия.
– А что чирик только, а не половину? – робко поинтересовалась жертва.
– Вот ты гнилой чувак! – Коммерсант слегка обиделся. – Ты же промдизайнером и кем-то там еще запаса стал, а не я. И потом прекрасно знаешь, что я маг в долг взял. – Он снова посмотрел на свой «Акай». – Тебе же, между прочим, «Стену» и все такое писать.
Леха заколебался. Выпить, конечно, хотелось, тем более из такой красивой бутылки. Но расстаться за это с тридцатью рублями его деревенскому уму было сложно.
– Да и нет у меня. Последнее собрал, к тебе шел. Получка еще когда будет… – Помимо учебы, он успевал подрабатывать еще грузчиком и сторожем. – Три месяца воевал, не работал.
Тогда Эдуард решил пойти с туза:
– А зря, – он протянул руку за бутылкой, – Верку бы позвали. Она, наверное, уже дома…
Верка – смазливая соседка с шестого этажа, была женой одного из Эдуардовых клиентов. Муж ее трудился заместителем директора какого-то заводика, дни и ночи пропадал на работе, а она числилась домохозяйкой и в основном болталась без дела. Лехе она жутко нравилась, и это был удар ниже пояса.
– Ох, не знаю… Если Макарон подождет до получки, то, наверно… – задумчиво почесал он затылок.
– Не ссы, я добазарюсь, подождет… Только вот цену бы не поднял… – снова закинул было удочку Эдуард, но, заметив набегающую на лицо собеседника тучу, поспешно спохватился: – Но я из своих добавлю, так уж и быть… – И в нетерпении потер ладонь об ладонь. – Открывай.
