Хилдер и Энн, знакомые, казалось, с пеленок, были примерно одного возраста и даже внешне чем-то похожи, пожалуй, за исключением рыжего цвета волос. В этом году они окончили старшую школу и поступили в столичный университет.
— А мне будет не хватать дома. И братьев. И мамы. И лошадей, — перечисляла Энн, держа Хилдер за руку.
Подруги неспешно брели вдоль улицы Лаугавегур¹, наслаждаясь атмосферой яркого города, в предвкушении скорой свободы и независимости. В столицу они приехали ранним утром, чтобы оформить необходимые документы в университете, и уже успели присмотреть квартиру, которую планировали снимать вместе в ближайшие три года. Светлая, просторная, а главное — совсем рядом с их будущим местом учебы, правда, с немного более дорогой арендой, чем рассчитывали и могли себе позволить.
— Еще скажи, что и по Ларусу тоже будешь скучать! — возмутилась Хилдер. Она прекрасно знала, как отец Энн любил наказывать своих детей за любую оплошность, и, конечно, не разделяла его убеждений. Мало того, еще в школьные годы, замечая на Энн очередные следы от побоев, всячески старалась донести сей факт до учителей, а порой и до директора, что нередко становилось причиной ссор между подругами.
— Не знаю… — не на шутку задумалась Энн.
— Эта твоя дурацкая привычка искать хорошее даже там, где его нет однажды, сыграет с тобой злую шутку, — заворчала в ответ подруга.
— Представляешь, он вчера меня не наказал, — вспомнила минувший вечер Энн и, ухватившись крепче за руку Хилдер, решила поделиться своими мыслями. — Хотя, знаешь, было за что. Я вчера полдня провела на утесе, наблюдая за китами, а потом еще и про вечернюю молитву забыла. Но отец такое ляпнул, что до сих пор бегает и утешает маму.
На лице Энн промелькнула мимолетная улыбка: Ларус своей несдержанностью наказал себя сам. И, если бы не эти его слова, навряд ли сегодня девчонки вот так запросто гуляли бы по центру Рейкьявика.
Однако должного любопытства последняя фраза Энн у подруги не вызвала. Наоборот, она пролетела мимо ушей.
— Ты с ума сошла! — вспылила Хилдер. — Я когда-нибудь тебя сама поколочу! Зачем ты вечно сбегаешь на этот мыс?! Жуткое место!
— Никакое оно не жуткое. Ты не понимаешь...
— Не понимаю? — перебила ее подруга. — Ну как же, прекрасное место! Самое то, чтобы умереть там, как та сумасшедшая!
Мыс Скортирвона, или иначе «лишенный надежды», как прозвали его местные жители много лет назад, был еще одной причиной их разногласий. Хилдер отчаянно не понимала, как можно было любить то опасное, безлюдное и дикое место, и, что Энн находила в нем, раз за разом, несмотря на жестокие наказания Ларуса, сбегая туда.
— Она не была сумасшедшей, Хилдер! Отец всегда утверждал, что Джоанна была просто отчаявшейся.
— Когда человек бросается вниз, чтобы разбиться вдребезги из-за глупой любви, — безапелляционно заявила подруга, — он сумасшедший. О чем тут спорить? А Ларус защищает ее по одной простой причине, и ты, между прочим, прекрасно знаешь, по какой!
В их небольшой деревушке об этом знал каждый. Джоанна была родной сестрой Ларуса, и, конечно, тот никогда бы не признал в ней психически нездорового человека.
— Мама говорила, что там все сложно было и о любви речи не шло, — попыталась заступиться за родную тетку Энн.
— Всё, не начинай! Опять поругаемся, а мне не хочется портить такой день. —Остановившись на мгновение, Хилдер заглянула в песочного цвета глаза подруги. Она волновалась за нее, глупую и безрассудную. Боялась, что однажды Энн может сорваться и повторить судьбу той несчастной. — Но я все равно рада, что больше у тебя не получится туда сбегать.
