Элина провела пальцем по автографу, размышляя, видит ли мама ее сейчас и как отнеслась бы к ее неспособности удержать огонь.
– Что конкретно мы ищем? – подала голос Ферма. – То же, что хотел найти его величество?
Элине вспомнилось металлическое кольцо, лежавшее на отцовском столе, и то, с каким выражением лица Лио отказался говорить о Вечном пламени, о будущем ее королевства.
– Он занят какими-то своими проблемами, и на мои вопросы у него времени нет.
Она жестом велела шару-светильнику спуститься и осторожно развернула очередной свиток. Хрусткая бумага была исписана рунами эрра. Элина отложила свиток и взяла другой. Пролистала несколько тетрадок в поисках указаний или ключа, но не смогла разобрать чудовищный почерк.
Кроме того, не на всех свитках стоял автограф. «Странно», – подумала Элина, и в следующую же секунду пришло осознание.
Отметок не было, потому что мама так их и не дочитала.
«Мне ведомо это горе. Мне ведома ее боль».
Или, быть может, дочитала, но полученные ответы окончательно ее сломали. Холодный, мерзкий страх зашевелился где-то в животе. Что из написанного здесь толкнуло Ахну на самосожжение в Вечном пламени?
– Пойдем отсюда, – сказала Элина.
– Тебе плохо? – встревожилась Ферма.
– Нет, просто нужно на воздух.
Она начала подниматься, позабыв о висящем над головой шаре. От удара светильник отлетел куда-то в сторону.
– Ай! – вскрикнула Элина, потирая макушку, и в мелькающем свете вдруг заметила… движение?
Она замерла, приглядываясь. Надписи на свитке оживали!
Взмахом руки Элина заставила шар подлететь ближе и завороженно смотрела, как руны у нее на глазах расцепляются и удлиняются, образуя новые фигуры и символы. Скоро стало ясно: это вовсе не слова, а женские силуэты рядом с пламенем.
Точнее, один и тот же силуэт, пляшущий вокруг огня.
– Что это? – спросила Ферма, заглядывая ей через плечо.
Элина смотрела на свиток, пытаясь разгадать, что же там изображено. Семь поз, но таких не было ни в унсунге, ни в киматре. Одно, впрочем, она чуяла нутром: перед ней лежал ключ к силе.
– Инструкция к тому, как держать огонь, – прошептала она.
Под рунами рукой Ахны – Элина узнала почерк – был написан перевод. Подпись к седьмому рисунку, как и сам рисунок, отсутствовала. Элина разгладила нижний угол свитка. Там кто-то нарисовал цветочек – жасмин, а под ним стояли инициалы, словно на картине: А.М.
Свернув свиток, Элина убрала его в складки своей юбки и направилась к выходу.
– Подожди! – окликнула ее Ферма. – Может, стоит сообщить твоему отцу?
– Благородному правителю Раванса недосуг учить меня премудростям пламени. Так что пускай это будет нашим секретом.
– Ты хоть раз задумывалась, почему он вечно откладывает разговор? – спросила Ферма. Ее темно-желтые глаза будто светились в полумраке библиотеки. – Ты вообще помнишь, что было в тот день?
«Нет».
– Да… – выдавила из себя Элина, хотя на самом деле помнила лишь обрывки: благоговейный взгляд матери, отчаянный вопль отца. Единственный раз в жизни она видела, как он корчится в слезах.
– Он не хочет, чтобы ты повторила судьбу своей матери.
– Она сошла с ума, – тихо сказала Элина.
Безумие текло в жилах правителей Раванса. И хотя Ахна не принадлежала к королевскому роду, печальная участь ее тоже не минула. Как и прочие огнепоклонники, она уверовала, будто искупление обретается только в сожжении. Вечное пламя пожрало ее целиком, не оставив даже пепла, который можно развеять по ветру.
