Проблема Адмиралтейства была решена непредсказуемым флотским гением, адмиралом сэром Джоном Фишером, в то время вторым лордом Адмиралтейства, который предложил королю Эдуарду использовать для младшего отделения Королевского военно-морского колледжа оставшуюся часть поместья Осборн. Он предложил переделать каретный и конюшенный корпуса в классные комнаты, а в верхней части парка устроить игровые поля. Другие помещения для спален, оружейных комнат и офицерских квартир нужно было построить заново, как и большой зал «Нельсон», который мог бы служить для общих собраний. Королю очень понравилась эта идея, и строительство пошло так быстро, что хотя фундамент заложили не раньше марта 1903 года, все здания удалось довести до такого состояния, что 4 августа того же года они были официально открыты королем, которого сопровождал принц Уэльский. Оба остались довольны тем, что предстало их глазам. «Мы с папой поехали смотреть новый кадетский колледж в Осборне, и он оказался совершенно замечательным… – писал принц принцессе Уэльской с яхты „Виктория и Альберт“, – мне захотелось снова стать кадетом, чтобы там пожить».
Как мы видим, косвенным образом через его сыновей это желание принца Уэльского исполнилось. Принц Эдуард поступил в Королевский военно-морской колледж в феврале 1907 года, куда его лично сопроводил отец, как член курса «Эксмур». Спустя два года за ним последовал принц Альберт.
II
Таким образом, «кадет его королевское высочество принц Альберт Уэльский» – так он записан в книгах колледжа – имел определенную связь с миром старого Осборна, но в новом мире, обитателем которого он внезапно стал, принц Альберт был в значительной степени чужаком. Он оказался на курсе «Грейнвиль», как и семьдесят других тринадцатилетних мальчиков, значительное большинство которых имели перед ним существенные преимущества – физические, умственные и психологические, приобретенные за три, а в большинстве случаев за четыре года обучения в частных школах. Принц Уэльский не преминул дать указание, чтобы к его сыну относились во всех отношениях так же, как любому другому кадету. Эти указания имели целью предотвратить любые проявления фаворитизма в отношении принца Альберта как сына наследника трона и, как предполагалось, должны были поставить его в равное положение с другими мальчиками, чего с очевидностью не было. Фактически он оказался в невыгодном положении по сравнению со сверстниками. Помимо того что он был робким, нервным и больше других тосковал по дому, он никогда всерьез не играл ни в крикет, ни в футбол, никогда не сидел в классе, где было больше трех человек, и никогда по-настоящему не испытывал жажды знаний. Более того, его заикание провоцировало природную грубость, характерную для мальчиков такого возраста, и среди его товарищей кадетов нашлось немного тех, кто не поддался искушению похвастаться, что хотя бы раз пнул или ударил принца королевской крови.
Помимо этих индивидуальных трудностей, внезапный переход к жизни в военно-морском колледже с ее жесткой рутиной и напряженным существованием, к которому достаточно трудно было привыкнуть обычному мальчику, выглядел еще более странно и приводил в смущение того, кто рос в лоне семьи, каким бы строгим ни был родительский авторитет. Таким образом, принцу Альберту предстояло многому научиться, наверстать много упущенного и, несмотря на бравое заявление, сделанное в его первом письме домой матери: «Теперь я уже совсем освоился здесь», а также заверения принца Эдуарда в том, что «у Берти все в порядке», требовалось достаточно много времени, чтобы он смог сориентироваться. Принц Уэльский проявил изрядное понимание в отношении трудностей, с которыми столкнулся его сын, и написал мистеру Хенселлу, который был на прямой связи с руководством колледжа: «Нет сомнений, что понадобится один или два семестра, чтобы Берти по-настоящему освоился».
