Одновременно с этим принц Альберт начал заводить первые дружеские отношения с товарищами, которым суждено было сохраниться на весь период его флотской карьеры и о которых он не забывал до конца своих дней. Несмотря на свою популярность среди кадетов, он не легко заводил друзей. Природная робость на всю жизнь сделала принца замкнутым в отношениях с людьми, но, если с кем-то у него возникала дружба, она оставалась с ним навсегда. В маленький круг его близких друзей в Осборне входили Джимми Джеймс, Колин Бьюист, Джордж Кавендиш, Билл Слейтер и Майлз Рид, и с каждым из них он поддерживал отношения еще долгое время после как ушел с военно-морского флота. Их привлекало в нем чувство юмора и озорство, искренность, цельность, мужество и его способность с «доброму товариществу». По их общему мнению, он был таким товарищем, который никогда не подведет.
С ними принц Альберт чувствовал себя свободно и раскованно, и его заикание практически исчезало. Такого не происходило в классе, где он считал заикание серьезным недостатком. Его нежелание выдать свою слабость озадачивало и раздражало учителей, которые приписывали его молчание либо глупости, либо чрезмерной робости. И здесь его отец снова проявил глубокое понимание. «Уатт считает, что Берти стесняется в классе, – писал принц Уэльский мистеру Хенселлу. – Я полагаю, что это нежелание демонстрировать свою запинающуюся речь не дает ему отвечать, но я надеюсь, что он это перерастет».
В конце летнего семестра 1909 года разнообразие в жизнь внесли известия о подготовке к государственному визиту русского царя, который 2 августа должен был прибыть в Спитхед на императорской яхте «Штандарт». На борту были также императрица, юные великие княжны и маленький цесаревич, и принцу Эдуарду с принцем Альбертом и принцессой Марией предстояло составить компанию этим молодым членам царской семьи. Находясь в преддверии визита со своими родителями в Бартон-Менор, принц Альберт сильно простудился и кашлял. Он уверял, что в конце семестра у многих кадетов начался кашель, но накануне прибытия царя стало очевидно, что у мальчика коклюш. Для него быстро организовали карантин в Бартон-Менор, и до самого отъезда императорской семьи с ним никто не общался. Нельзя сказать, чтобы все особенно сильно беспокоились по поводу его болезни, если не считать того, что в случае заражения цесаревича кашель мог вызвать разрыв сосудов, а это, в свою очередь, могло иметь катастрофические последствия из-за его гемофилии. Но ничего подобного не произошло, дети царя благополучно играли на берегу в Осборне и покупали открытки, а принц Эдуард показывал им колледж.
Эта болезнь принца Альберта, сама по себе детская и неопасная, имела своим последствием появление в его жизни человека, который в последующие годы оказал на него заметное благотворное влияние. Младшим офицером медицинской службы в колледже служил молодой шотландец, некий Льюис Крейг. В то время этому выпускнику университете Глазго исполнилось двадцать девять лет, он был помощником хирурга и героем кадетов, не столько благодаря своим медицинским навыкам, сколько потому, что играл за Шотландию в международных матчах по регби и тренировал команды колледжа с яростью и изобилием таких выражений, которые не оставляли иллюзий по поводу их смысла. Принцу Альберту очень нравился этот крепкий жизнерадостный молодой человек, своей веселостью скрасивший ему скуку во время болезни. Он вызывал у принца доверие, любовь и восхищение, и между ними возникла дружба, которой суждено было сыграть очень важную роль в становлении его личности и характера
