Невероятно.
Монтировщик скелета создал подлинный шедевр, я никогда еще не встречала ничего подобного. Каждое крыло было больше моего роста, кости красиво поблескивали. Но несмотря на утонченную элегантность, крылья явно были сильными: я поняла это, хотя мускулатура отсутствовала.
Видимо, я была права насчет Вейла. Он – ночерожденный вампир, принадлежащий к Дому Ночи, единственному королевству крылатых вампиров.
Как же выглядели его крылья?
Далекий звук оторвал меня от размышлений, я напряглась и резко повернулась, устремив взгляд в конец зала.
Звук доносился из-за угла. Он раздался снова. Мгновение спустя я поняла, что это голос, но чересчур высокий, чтобы принадлежать Вейлу. Вопль без слов. Кто-то кричал от боли?
Мое сердце забилось быстрее.
До этого я не слишком задумывалась о том, действительно ли Вейл ест людей. Но если он и вправду их ел, то наверняка заманивал жертв к себе.
Мне явно следовало бежать. Но бороться со своей природой бессмысленно, а я была любопытна от природы. Поэтому я бросилась не прочь от звука, а, напротив, туда, где он раздавался, завернула за угол коридора и увидела, что сквозь открытую дверь льется холодный свет.
Звуки становились все ближе, все громче.
Лишь в нескольких шагах от двери я залилась румянцем, осознав, что тот, кто кричал, делал это вовсе не от боли. Наоборот.
Стоны сделались оглушительными.
Нет, Вейл был не один. А та, с кем он был, прекрасно проводила время.
Дверь оказалась широко распахнута. Кто на моем месте устоял бы и не стал подсматривать?
Я выглянула из-за дверного косяка. Передо мной была спальня Вейла, большая комната, задрапированная шелком и увешенная картинами; всюду, куда бы ни падал мой взгляд, стояли пыльные статуэтки. В центре спальни находилась большая резная кровать, застланная красивыми простынями, спутанными и скрученными.
Два тела на этой кровати тоже переплелись, настолько тесно, что я не могла сказать, где заканчивается одно и начинается другое.
Она стояла на коленях; под растрепанными рыжими кудрями блестела золотистая кожа. Он был сзади и сжимал ее бедра. Я могла видеть разве что его спину и ее взъерошенные волосы, да еще ее раскинутые руки, стискивавшие простыни, пока он яростно вбивался в нее. С каждым толчком его мышцы ходили под кожей, бугрились на широкой спине, изогнутых ягодицах, поджарых бедрах.
Он выглядел таким же величественным и прекрасным, как крылья в коридоре. И я представила их на нем – с мускулами и кожей. Может, они были бы такими же – почти такими же – красивыми, как весь он в эту минуту.
Мое лицо пылало. Я была не в силах отвести взгляд. Вообще-то, я собиралась окликнуть их или отступить – но не смогла: застыла на месте.
Женщина припала к кровати – подушка слегка, совсем слегка заглушала ее крики удовольствия, все более сильные. Вейл теперь двигался быстрее и энергичнее, плоть сталкивалась с плотью, он льнул к ней, падая на ее спину.
Я смотрела не мигая, как он прижимается к ней, дотрагивается ртом до ее плеча, соприкасается с ней всем телом. Наконец он издал звук – грубый выдох, от которого волоски на моих руках встали дыбом; я с трудом расслышала его сквозь ее стоны.
Оба рухнули на постель, и тогда я вздохнула с ними в унисон. Мои пальцы, стиснувшие дверной косяк, разжались. Я даже не помнила, когда вцепилась в него.
Вейл резко повернулся к двери:
– Лилит.
Какую-то долю секунды он действительно выглядел потрясенным. Изможденным. Затем его гладкое лицо затвердело, на нем отразилась злость. Он повернулся спиной ко мне и встал с кровати, подбирая с пола скомканную кучу ткани, отчего мне снова открылся будоражащий вид на его зад.
