– Я слышу, как бьется твое сердце. Это нервозность или возбуждение?
Я тоже слышала этот стук – и как же мне хотелось, чтобы оно билось тише! Даже я не знала, отчего оно так ухало в груди; но ни одна из предложенных Вейлом версий меня не радовала.
– Забавно, что ты без страха разгуливаешь по моему дому, – сказал он, – но при этом вид постельных утех действует тебе на нервы. Никогда не пойму людей.
– У меня было много секса.
Стоило мне это вымолвить, как я мысленно прокляла саму себя: зачем я это ляпнула, во имя богов?
Вейл выглядел очень, очень удивленным, что нисколько не льстило мне.
– Вот как? Значит, тебя все-таки тискал какой-нибудь увалень с соседской фермы?
Мои губы сжались в тонкую ниточку.
Эрон был тем еще увальнем, и он действительно жил на близлежащей ферме; в то лето мне было шестнадцать, я начала интересоваться сексом, и мы украдкой изучали тела друг друга в безлюдном амбаре. Мне не очень улыбалось умереть девственницей, а я не сомневалась, что заморозков уже не увижу. И решила, что хотя бы Эрона без одежды увидеть стоит.
Прошло пятнадцать лет. Я все еще жива, полгода назад самолично сметала останки Эрона с пола церкви, помогая его убитой горем матери.
– Знаете, я все удивлялась, почему вы не убили меня сразу, как только я заявилась. Но теперь поняла: вам скучно и вы одиноки, а потому рады любой компании.
Я не сводила взгляда с флакона – кровь Вейла капала и скатывалась по стеклянным стенкам. Но я чувствовала его взгляд, и наступившее молчание заставило меня задуматься о том, права ли я была.
– Как ты сама только что убедилась, – холодно сказал он, – мне не составляет труда найти себе компанию.
– Да, и она получила от вас, что хотела, а затем ушла не попрощавшись.
– Мы оба получили друг от друга то, что хотели. Не болтать же без толку.
И все же… он сидел здесь и вел беседу со мной.
– Зачем тебе это? – спросил он. – Моя кровь?
– Я ведь говорила…
– Моя кровь не лечит, уверяю тебя.
– Похоже, ло… – Я одернула себя и решила обходиться без церемоний. – Похоже, Вейл, твоя кровь избавляет от смерти.
Он усмехнулся:
– Кровь вампира еще никого не избавила от смерти.
Эти слова пробудили во мне такое любопытство, что я не испытала раздражения. Я взглянула на него. Теперь он смотрел в окно; с этого ракурса его челюсть выделялась в холодном свете луны особенно отчетливо.
– Ты из рожденных или из обращенных? – спросила я.
Существовало два способа стать вампиром. Первый – родиться им, как рождаются человеком. Второй – обращение – был куда любопытнее: вампир пил кровь человека и взамен предлагал ему свою.
В последние недели я много размышляла об этом. О том, как это происходит. Разве есть еще создания, способные на такое? Обращение человека в вампира, как и превращение гусеницы в бабочку, было поистине впечатляющим зрелищем.
Он бросил на меня оскорбленный взгляд:
– Очевидно, я рожденный.
– Почему?
– Обращенные… не пользуются почетом.
О вампирской анатомии я знала всего ничего, ведь эти затворники плохо поддавались изучению. Вдобавок многие люди, путешествовавшие в Обитры, так и не вернулись.
– Обращение опасно, не так ли? – спросила я.
– Да. Процесс смертелен для большинства.
– Но если кто-нибудь выживет и станет вампиром, он будет… не в почете среди вас?
– Получеловек-полувампир… В крови таких всегда будет нечто человеческое. – Он сморщил нос. – Это делает ее менее чистой.
– Но если им удалось выдержать столь рискованное испытание, разве это не означает, что они – сильнейшие среди вас?
