Он говорил это мне, но я не сомневалась: эти слова заготовлены для несовершеннолетних дочерей из семей, чьи дома он сжигал, завоевывая города. Войну я знала не понаслышке. Знала, каково бывает людям, когда в их дом вламываются солдаты.
Сейчас рога Атриуса находились напротив меня. Черные, ребристые, загнутые назад. Его длинные серебристые волосы делали их еще рельефнее. Я осторожно протянула к рогам магическую нить. Они ощущались чем-то чуждым и неестественным, словно не принадлежали этому миру. Выполняя задания, я сталкивалась с разными диковинами, но ничего подобного мне еще не встречалось. Откуда и при каких обстоятельствах у него появились эти рога?
Повозившись, он отомкнул и ножные кандалы, выпрямился и протянул мне руку:
– Идем.
– Я пойду следом, – сказала я и успела сделать всего шаг, как он схватил меня за руку.
Его острые черные когти впились мне в запястье.
– Мне известно об искусности арахесс, – сказал он. – Но я старше тебя в шесть раз, и все это время я совершенствовался в способах убийства. Если ты вздумаешь убежать или сразиться со мной, для тебя это плохо кончится.
Его взгляд был непреклонным, жестким, холодным. Когда люди смотрели на меня, большинство пялились на наглазную повязку. Однако взгляд Атриуса проникал глубже, словно он схватил мою душу и повернул к себе, желая убедиться, что я поняла.
Мне это не понравилось. Он бросал мне вызов. Пусть меня считают глупой и мелочной, но вызовы я не любила. Еще один недостаток, на который мне часто указывала Зрящая мать.
Мы долго смотрели друг на друга, и в узком пространстве между нашими лицами бушевала битва характеров.
– Хорошо, – жеманным тоном произнесла я. – Ты меня не насилуешь, а я на тебя не нападаю.
Из его уст вырвалась злая усмешка.
– Арахессам присуще такое чувство юмора?
Он взял меня за руку. Я решила больше не сопротивляться. Прикосновение было легким и даже не сдавливало мне рукав. Мы подошли к выходу из шатра. Атриус откинул полог.
Едва мы выбрались наружу, лагерь затих, сделав нас центром всеобщего внимания. Нити сущностей, тянувшиеся к нам, я чувствовала столь же отчетливо, как и руку Атриуса. Вампирам было любопытно. Они были заинтригованы.
Ну да… голод. Голод ощущался безошибочно.
У меня зашевелились волосы на затылке. Как-никак меня окружали вампиры, которые пили кровь. По границам лагеря валялись оленьи туши, высосанные до последней капли. Но я знала, что превыше всего у вампиров ценилась человеческая кровь.
Атриус ни с кем не заговорил. Обратиться к нему тоже никто не решился.
Мы молча прошли по лагерю, а когда достигли границы, он наклонился и прошептал мне на ухо:
– Не вздумай покидать шатер без разрешения и сопровождения, моего или Эреккуса. Поняла?
Наверное, он чувствовал то же, что и я. Голодный интерес вампиров ко мне.
– Это чтобы меня не съели? Разве твоим солдатам недостает дисциплины? Получается, ты их плохо муштруешь.
Атриус недовольно скривил губы.
– У моих солдат безупречная дисциплина. Но на войне бывают… непредвиденные трудности. В пустыне никакая дисциплина не удержит тебя от стремления доползти до воды.
В его иносказании мне была отведена роль воды. Значило ли это, что Глею, населенную множеством людей, он уподоблял пустыне? Выходила какая-то бессмыслица.
Атриус увел меня далеко от лагеря. Мы шли по каменистой равнине, где трава была настолько высокой, что щекотала мне бедра. Под ногами – сплошные камни, зачастую острые.
