В своих тысячевёрстных путях новгородцы часто ходили на ладьях и ушкуях по рекам и морям. Летопись говорит о «кругосветном» плавании вокруг Европы, через Киев и Новгород, Ла-Манш и Гибралтар, называя балтико-атлантический отрезок «из варяг в греки».
Ушкуйники собирались в Неревском посёлке. Это было их своеобразное место отдыха, а упражнялись они в дремучем лесу, подальше от глаз людских, чтобы никто не видел и не слышал их секреты воинского искусства. Там было огороженное частоколом место, куда и пешему, и конному постороннему попасть было заказано. Даже новгородские бояре на охоте с опаской обходили это место, потому что ушкуйническим охранникам Прокопием был дан строжайший наказ – никого не пускать, а если кто будет противиться, нещадно расправляться, вплоть до смерти. И когда мимо удальцов проходил Кистень, один из ротников [13], чернобородый зверовидный мужичина стал смеяться над ним:
– Откуда ты, засельщина, уж не из Загороднего или из Плотницкого? Куда направляешься: вино пить или к волочайкам прелюбодействовать? У нас все здесь за проход мзду платят. Вот молодой ты, а уже с бородой. За эту бородку давай две новгородки да три ладожонки [14].
– А я не дам, – дерзко ответил Кистень.
– Ну ты, отрок, сам свою судьбу выбрал! – взревел чернобородый и ринулся с кулаками на парня.
– Убьёт ведь, – сказал стоящий близко к Прокопию купец-зажитник [15], пришедший к ушкуйникам на переговоры, чтобы подписать ряд [16]. – Опять бояре будут выговаривать, что шалят твои ротники.
– Ты поосторожнее, поосторожнее, Дрегович, смотри, не завали его у меня! – крикнул вдогонку Прокопий. – Помни, что за это бывает!
Дрегович хотел лишь попугать отрока, надрать ему уши, но тот, вдруг отставив посох, сам изготовился к кулачному бою. Это изумило богатыря Дреговича:
– Ну, держись тогда за землю, а не то полетать тебе придётся! – и нанёс Кистеню сокрушительный удар.
Но вдруг сам взлетел вверх и грузно шлёпнулся на землю. Толпа ушкуйников ахнула. Не помня себя от обиды и ярости, Дрегович всерьез налетел на парня и замолотил по нему кулаками, но ни один из ударов не попал ни в туловище, ни в лицо Кистеня.
Зато он сам ударил два раза, и коренастый Дрегович повалился без сознания.
– Вот это паря! Ай да здорово, самого Дреговича! – воскликнули изумлённые ушкуйники, увидев, как натолкнулся их товарищ на силу неодолимую.
– Надо бы его спытать, – сказал озабоченно Прокопий своему податаманью Смольянину, – уж не лазутчик ли из Московии к нам пожаловал? – И подозвал забияку. – Откуда ты, отрок, и куда бредёшь? Только не плети мне небылицы, а то мой меч – твоя голова с плеч.
Для убедительности Прокопий потряс своим здоровенным кинжалом.
– Да я – Кистень, от атамана Дубины к Прокопию с поклоном. Не скажешь, как к нему пройти?
– Кистень? На гулящего не похож! Так кто же ты? – строго спросил его ещё раз Прокопий.
Кистень ему подробно рассказал: и как он жил у скоромохов, и как заболел, и как лечили его волхвы.
– Так-так, – усмехнулся Прокопий, и вдруг его осенило: – А не подлыгаешь [17] ли ты, парень? А ну, покажи что-нибудь скоромошное!
Кистень не стал себя упрашивать, встал на руки и вдруг, мелко перебирая ими по земле, побежал, потом, встав на ноги, разогнался и несколько раз перевернулся в воздухе.
– Ну и диво! – молвил Прокопий. – А как же ты с Дубиной-то повстречался?
– Да вот хотели меня без портков пустить по лесу гулять, а я не дался, – потупился было Кистень.
