После извлечения Ангелины она и правда старалась.
Уговаривала себя не лезть, быть тише и выждать момент. Но тело ее дочери лежало в морозилке бездушной лаборатории и ждало своего часа. Любовь Константиновна дочь не похоронила, потому что знала: оставить все как есть не выйдет, не в ее характере забывать и идти дальше. Некоторые обиды логично оставлять позади ради выживания, но не убийство единственного ребенка.
И бабушка сдалась: наняла лучших специалистов для исследования тела, земли, остатков одежды и всего, что двенадцатилетняя Зоя притащила ночью в свою спальню из подматерии сна. Первое, что удалось узнать, это причину смерти: в Ангелину выстрелили пулей малого калибра, а после задушили. Пуля задела кость и оставила след, а сломанные характерным образом шейные позвонки не оставляли сомнений: пуля была началом, после раненую Ангелину добили. Все произошло летом две тысячи седьмого года, не позднее августа.
Дальше начались трудности: исследования остатков почвы заняли много времени и сил. Спектральный анализ помог сузить границы места смерти Ангелины до швейцарского кантона Берн. Любовь Константиновна и так не сомневалась, что к исчезновению дочери причастно ненавистное семейство, и вот получила подтверждение.
Почти.
Лишь годы спустя все подтвердилось на тысячу процентов.
Нашлось неоспоримое доказательство – образец почвы с земель фон Регенсбергов в кантоне Берн. На это ушел не один год, потому что бабушка старалась действовать тихо, не подвергать опасности себя или внучек. После она рискнула нанять человека, частного сыщика, чтобы ответить и на другие вопросы. Человека выбирала из виаторов. Он терпел неудачу за неудачей, хотя считался акулой и бросил Комиссию ради частных расследований. За фон Регенсбергов он взялся с удовольствием, со всей страстью… и ничего. А потом он и вовсе пропал без следа, и Любовь Константиновна не сомневалась: он мертв. Фон Регенсберги надежно хранили свои секреты.
— Скоро мне исполнится девяносто два, — закончила долгий рассказ бабушка. — А я до сих пор понятия не имею, что случилось с моей дочерью. И не могу… не узнать.
— Ты хочешь, чтобы я это сделала? — спросила Зоя.
Бабушка вцепилась в лежащие на столе папки так, что побелели пальцы. Она уже решилась дать делу ход, раз рассказала столько всего, но эти папки словно выступали последним рубежом. Как только они попадут к Зое в руки, пути назад не будет. Но его и так уже нет, они с бабушкой понимали это обе.
— Да, хочу, — наконец сдалась Любовь Константиновна и подвинула папки к Зое. — Здесь вся информация, которую мне удалось собрать за долгие годы. Результаты экспертиз, отчеты нанятых детективов, сведения о последних днях Ангелины… абсолютно все.
— Мне следует заняться делом официально? — уточнила Зоя.
Бабушка криво усмехнулась и покачала головой:
— Боюсь, официально не получится. Кто ты? Лишь рядовой материалист, тебе быстро перекроют воздух. Но пусть это будет на твое усмотрение. Я просто хочу знать, кто убил мою дочь и почему. Эта тайна мучает меня более двадцати лет, и я… боюсь не узнать.
Зоя отодвинула папки и взяла бабушку за сухую руку, потому что так обычно поступают люди. Не в их семье, но… момент казался подходящим.
— Ты узнаешь, — твердо сказала она, глядя бабушке в глаза. Несмотря на возраст, они оставались ясными и голубыми, как на всех тех портретах, что висели по дому. — Я сделаю все, что в моих силах, даже если для этого придется разобрать замок фон Регенсбергов на камни.
