Исходя из вышеперечисленного, отношения Таи с бабушкой были… натянутыми.
— Ты в деле? — спросила Зоя прямо, устав наблюдать за мучениями несчастного авокадо. К этому моменту Тая успела превратить его в кашу.
— Конечно, я в деле, что за вопрос?!
— Мало ли. У тебя свадьба на носу.
— Теперь у меня на носу возобновление старой вражды с фон Регенсбергами. И мой нос, знаешь ли, чует неприятности. А свадьба… Адди все организует. Объясню ему ситуацию без подробностей… он справится. Напишу прямо сейчас, чтобы возвращался в Рейкьявик без меня, — Тая достала телефон и начала печатать.
— Спасибо, — сказала Зоя.
— Пока не за что.
— Знаю. Но еще я знаю, что это непростое решение.
Тая отложила телефон и пожала плечами:
— Семья всегда на первом месте. К тому же, не одна я приношу жертву на бабушкин кровавый алтарь. Ты тоже кое-чего лишишься, ведь наш крестовый поход вряд ли можно назвать законным.
— Я понимаю. И готова к любому исходу.
— Тогда предлагаю не тратить время зря.
О работе Зоя уже позаботилась.
Официально виатор Комиссии должен быть беспристрастен и чист, иначе там не задержаться, ведь Комиссия – единственный надзорный орган в мире сноходцев, что занимается расследованиями нарушений, их оценкой, предупреждением, ликвидацией последствий. И это вершина айсберга, подразделений в Комиссии много, и некоторые настолько узконаправлены, что в них годами восседает один-единственный сотрудник, сам себе начальник и исполнитель. Но как материалист Зоя находилась в эпицентре событий и участвовала во многих разбирательствах. Она вовсе не незаметный одиночка из «Поискового центра в Гипносе» или «Отдела разработки».
Это было проблемой.
И одновременно решением.
Комиссия без проблем попрощалась бы с любым нарушителем, если он мыслитель. Мыслителей много, даже одаренных и талантливых. А вот материалистов всегда острая нехватка – результат кровавой истории с их истреблением. И материалисты держатся друг за друга. Сплоченность, ставшая результатом непростого прошлого. У всех в прошлом потери, у всех похожие истории… ни один материалист не сдаст своего. И точка. Поэтому Зоя ждала проблем за самовольное расследование, но не собиралась прощаться с любимой работой, надеясь выкрутиться: с одной стороны опереться на необходимость Комиссии в материалистах, с другой – на поддержку соратников, в том числе главы материалистов Юки Хирано.
В Комиссию Зоя попала благодаря бабушке.
Любовь Константиновна напрягла старые связи и, несмотря на отсутствие университетского образования, Зое дали шанс, несколько простых заданий, с которыми она справилась. За простыми задачами последовали сложные, а там и официальное вхождение в штат. Карьерный взлет Зои был стремителен, а работа с материей сна стала смыслом жизни.
И в этом они с сестрой отличались, ведь Тая мечтала жить с Адди обычными людьми – свободными виаторами. После университета Адди отправился учиться на банального хирурга, тогда как Тая собиралась ждать супруга на загородной ферме в окружении толпы детишек. Зое же до обычной жизни дела не было, мысль о торчании на ферме и детях вызывала тихий ужас, тогда как мир виаторов чувствовался полностью ей подходящим, в нем она хотела находиться, в нем желала вращаться. И Комиссия для этих целей подходила идеально.
Даже с грязными секретами Зои.
Но их она давно научилась скрывать, для большинства выглядя суховатой и сдержанной, но в целом приятной девушкой. Профессионалом, что важнее прочего. Это и оценил глава материалистов Юки Хирано. Он тоже отличался сухостью и воистину японской сдержанностью, благоволил людям, способным общаться коротко и емко, отчитываться о делах без ярких красок собственного мнения. «Глубокие руки неслышно текут», – повторял он. Зоя знала: за нее есть, кому заступиться. Но еще она знала, что Юки Хирано ненавидит сюрпризы, удар в спину он не оценит. Только прямоту.
