После разговора с бабушкой и до встречи с сестрой, Зоя навестила Комиссию. Точка перехода пряталась в ее подсознании и вела на высший уровень – там обитали материалисты. Особенное место, наиболее защищенное, ведь материалисты не способны обороняться от вторжения мыслителей. Только почувствовать, может, даже проснуться, защитив разум… но и это зависело от мыслителя. Поэтому Комиссия защищала своих материалистов особенно рьяно, добраться до высшего уровня никому не под силу. Даже тюремные уровни, и те защищены меньше, ведь кому придет в голову туда лезть?
Юки Хирано нашелся в типичном для него месте – парке с осенними кленами. Он проводил в Комиссии так много времени, что воссоздал вокруг себя свое же подсознание. Или даже больше: парк, по которому любил прогуливаться в Японии. И его любимым временем года была осень, как иначе.
Зоя поклонилась и получила приглашение разделить компанию.
В парке нарисовалась деревянная беседка ручной работы, на вид древняя, со множеством темных прожилок и сколов. До беседки вилась тонкая дорожка, окруженная кленами: оранжевыми, красными, розоватыми… Зое нестерпимо захотелось в Японию. Она была там лишь однажды и не в сезон: не увидела ни пушистого снега, какой бывает только в Хоккайдо, ни городов, утопающих в вишневом цвете, ни вот кленов. Тогда было банальное лето.
Разговоры за прогулкой глава материалистов не жаловал, вести беседы полагалось в беседке. Зоя подстроилась под неспешный шаг японца и думала, как построить непростой разговор.
— Сэмпай Юки, — начала она, когда они выпили ароматного чая, — боюсь, я должна на время оставить дела Комиссии. Семья нуждается во мне, я не могу отказаться от возложенной на меня миссии.
— Семья требует от тебя большего, чем ты способна дать официально?
— Боюсь, что так.
Юки Хирано задумчиво кивнул и сказал:
— Как материалист материалисту: риск велик?
Фраза считалась практически заклинанием в мире виаторов, и, разумеется, имела тесную связь с кровавой историей истребления материалистов. Фраза означала готовность прикрыть собрата или выслушать его проблему и не пустить ее дальше. Сказанное останется в окруженной кленами беседке – вот, что пообещал Зое сэмпай Юки. На такое она и не рассчитывала… может, только надеялась.
— Как материалист материалисту: мою мать убили, бабушка хочет возмездия.
— И убийца – не обычный человек.
— Мыслитель из фон Регенсбергов.
— Риск велик, — ответил на свой вопрос Юки Хирано. Сделал глоток чая, зажмурился от удовольствия и посмотрел на Зою: — Будь осторожна, кохай Зоуи, связываясь с мыслителями. Они материалистам не друзья и всегда хотят навредить. Ты готова нарушить правила, но и они готовы. Всегда. Защищая свои секреты, люди идут на многое.
— Я справлюсь.
— Коли так, буду ждать твоего возвращения. Ты давно заслужила отпуск, а чем материалист занят в свободное время, Комиссии знать не обязательно. Если кто-то из фон Регенсбергов надумает жаловаться… Альберто де Веласко мне задолжал, а значит, жалоба утонет в материи сна. Хотя лично я сомневаюсь, что на тебя пожалуются, кохай Зоуи. Удар будет нанесен смертельный, если все так серьезно, как ты рассказываешь.
— Думаю, что даже серьезнее.
— Мне это не нравится – материалисты слишком ценны, чтобы ими разбрасываться, но ты уже на пути возмездия, это читается во взгляде. Что ж, если так – иди дальше, действуй. И сохрани свою жизнь.
