Алиса прижалась лбом к холодному оконному стеклу. По мере того как она обдумывала свои дальнейшие планы, паника отступала. Не имело смысла вспоминать об успехе на экзаменах, о восторгах ее преподавателя по скрипке, утверждавшего, что, по его мнению, она достаточна хороша для брюссельской или пражской консерватории. И что если Алиса хотя бы год проучится там, то будет готова поступить в любой знаменитый оркестр, а может быть, даже начать сольную карьеру. Сегодня бы он так не сказал: скорее всего, его охватил бы стыд за нее.
Ей совершенно необходим учитель. Прежде чем отправиться на прослушивание, нужно взять хоть несколько уроков. А за уроки надо платить. Грохот проезжающего поезда заставил скрипачку посмотреть в окно. Из него были видны платформа, здание станции и железнодорожный мост. Том, Питер и новый приятель Питера – Джей Россини стояли на перроне Юбилейной линии, ожидая прибытия поезда, идущего в южном направлении. Алиса пожалела, что не отправилась сегодня с ними. Нет ничего хуже одиночества. Оставаясь одна, она начинала думать о своем положении, и ей казалось, что все идет очень плохо.
Если Мюррей хочет ее, то, может быть, имеет смысл на это пойти? Просто для того, чтобы быть с кем-то, чтобы было к кому прижаться ночью.
Она помахала ему, но Том не заметил этого. Вероятно, с того места, где он стоял, вообще нельзя было различить окон «Школы». Серебристый поезд, подошедший к станции, скрыл флейтиста от ее глаз, а потом и вовсе увез его. Алиса провожала поезд глазами до Финчли-роуд.
По словам Питера, Джей неплохо играл на тенор-саксофоне, но становился излишне нервным, как только речь заходила о том, чтобы сделать что-то, не одобрявшееся законом. Все дружно рассмеялись, и Питер заявил, что, в таком случае, их отношения также незаконны, поскольку Россини еще нет двадцати одного года.
– Мне говорили, – заметил Том, – что полиция никогда не арестовывает за игру в метро. Таких, как мы, только выгоняют. Нет, могут и арестовать, конечно, но только если назовешь фальшивое имя или если ты законченный бродяга. Я имею в виду тех людей, которые дунут пару раз в губную гармошку и тут же протягивают руку за подаянием. А мы – настоящие музыканты.
Чтобы сменить обстановку, они собрались на станции «Оксфордская площадь», где застолбили за собой местечко. Вход со стороны Арджилл-стрит был заполнен нищими, у которых не было даже губной гармошки. Они протягивали прохожим старые кепки, и Мюррей решил, что никогда не будет использовать кепку для сбора денег. Пусть это будет шляпа, футляр от гитары или, на худой конец, платок с завязанными по углам узлами. Они встали у первого эскалатора. Здесь было шумно и людно, повсюду сновали туристы, школьники и студенты с рюкзачками за спиной.
Том сказал, что играть сейчас не будет, но попозже – споет. И правда, его флейта совсем не сочеталась с гитарой и саксом. К тому же Питер и Джей играли музыку, которая нравилась ему еще меньше, чем рок. Все эти «Жизнь в розовом цвете»[13], «Только не в воскресенье»[14], «Мужчина и женщина»[15], которые сразу напоминают о ресторанах и супермаркетах. Флейтист совсем не удивился, когда выяснилось, что люди не собираются за такое платить.
Ему захотелось, чтобы с ними сейчас была Алиса, захотелось просто ужасно. Он скучал по ней. Ее прекрасное лицо все время стояло перед его глазами, Том вспоминал те разы, когда Алиса была с ним в метро, вспоминал, как великолепно она играла. Если бы сейчас они работали с ней вдвоем, то смогли бы всем показать, что такое настоящая музыка. Людям бы наверняка понравилось. Алиса была послана ему провидением: прекрасная скрипачка, появившаяся, чтобы его спасти. Она не была ни Дианой, ни той, другой, она могла заменить ее, но стала воплощением совершенства, которое он искал. Мечта о женщине, которая придет и спасет его, была не нова для Мюррея, но сейчас она начала претворяться в реальность и переставала быть пустой фантазией.
