Криминалистическая идентификация по мысленному образу и особенности реализации ее процессуальной формы - страница 23

Категория вероятности выражает характер знания, которое она отражает. «Вероятность свидетельствует, – отмечает П. В. Копнин, – о степени познания связи явлений, о том, что достоверно нам неизвестно, существует или не существует та связь явлений, которая утверждается в нем». Она, как пишет далее указанный автор, «возникает вследствие недостаточности нашего знания связи явлений на данной ступени развития познания, в этом смысле вероятность в суждении свидетельствует о наличии определенного субъективного момента. Мыслящий человек предполагает наличие связи, в существовании которой он твердо не убежден. Но из этого отнюдь не следует, что вероятность, проблематичность суждения чисто субъективна и не имеет никаких объективных основ, не отражает никаким образом и ни в какой степени объективный мир и связи, существующие в нем. В определенном смысле вероятное суждение также может соответствовать или не соответствовать действительности, а следовательно, быть истинным или ложным»[56].

Развивая приведенные идеи в рамках теории уголовно-процессуального доказывания, Р. С. Белкин и А. И. Винберг обращают внимание на то, что степень вероятности, выражая степень нашей убежденности в реальности существования факта или явления, не исключает возможности противоположного решения. По мнению указанных авторов, вероятность – это неполная информация, возможность противоположного, а достоверность – доказанная невозможность противоположного, т. е. обоснованная, доказанная истинность. Поскольку при любой степени вероятности не исключается возможность противоположного решения, «вероятное знание не может иметь доказательственного значения по делу»[57].

Таким образом, в рассмотренной ситуации процесс познания не завершается идентификационным результатом. Он ничего не добавляет к доказательственному знанию о проверяемом объекте, оставляя его на уровне результата, достигнутого на первом этапе, т. е. знания о групповой принадлежности объекта. Не имея доказательственного знания, это знание является важным с организационно-тактической точки зрения, т. к. оно позволяет сузить круг проверяемых объектов, позволяет более целеустремленно выявлять искомый объект[58]. Пройдя сквозь «сито» предъявления для опознания, не исключающего возможности того, что проверяемый объект является искомым, оно ориентирует субъектов уголовно-процессуального познания и уголовного преследования на необходимость активизации поиска дополнительных средств изучения проверяемого объекта в целях снятия информационной неопределенности в отношении того, что этот объект является тем самым в плане установления его тождества, а не только таким же, похожим на искомый объект. В то же время оно указывает на необходимость работы и на другом направлении расследования, определяемого задачей глубокой, тщательной отработки версии о том, что искомым объектом может быть другой, не обнаруженный и не представленный для опознания объект.

Анализ определений понятия предъявления для опознания может быть продолжен. Однако вряд ли в этом имеется необходимость, поскольку то, о чем было сказано выше, на наш взгляд, дает представление о недостаточном уровне разработанности затронутой проблемы и типичных ошибках, просчетах и неточностях, которые свойственны рассмотренным и другим формулировкам указанного следственного действия. В обобщенном виде слабые звенья данной логической конструкции выражаются в следующем: