***
Последующие дни совершенно не отличались друг от друга: завтрак на рассвете, дорога, привал на обед и часовой отдых, снова дорога, ужин и сон. Мужчины общались между собой, совершенно не обращая внимания на девушку, будто ее и вовсе не существовало.
К концу третьего дня в пути Мира настолько осмелела, что, воспользовавшись отсутствием командира, спросила у одного из солдат, куда они едут.
– В столицу княжества, – просто ответил тот.
– Что мне делать там?
– Не знаю. Командир получил приказ, а мы не привыкли обсуждать его. Сама понимаешь, никто нам ничего не скажет. Сказали поехать, привезти тебя в замок, вот и везем.
Может быть, парень рассказал бы больше, только он внезапно замолчал. Обернувшись, Мира увидела Лагарда. Без ставших привычными доспехов, в простой рубашке и узких темных штанах он был похож скорее на сказочного принца, чем на грозного воина. Только холодный взгляд и появившаяся на губах усмешка быстро напомнили девушке о том, кем он являлся в действительности. Она поспешно отвернулась, сделав вид, будто пила травяной настой, который сама же заварила. В действительности она просто держала в руках деревянную кружку, содержимое которой давно остыло.
– Попробуй, командир, что Мира приготовила, – произнес один из солдат, протянув ему напиток. – Славный получился, совсем как у моей матушки, только еще ароматнее!
– Не боишься, что она решила нас отравить? – спросил Лагард.
Кто-то закашлялся, услышав слова командира. Другие насторожились. Мужчина неожиданно для Миры сел рядом, взял предложенную кружку и осторожно принюхался.
Девушке было обидно слышать напрасные обвинения. Пока никто из них не причинил ей зла, ей не за что было на них обижаться. Такие же подневольные люди, связанные приказом. Разве могут они ослушаться?
Неожиданно для самой себя Мира выхватила из рук Лагарда кружку, сделала большой глоток и сказала:
– Теперь веришь или думаешь, что у меня и противоядие заготовлено?
Сама не поняла, зачем это сделала, то ли от злости, то ли от обиды. Только страха в этом момент совсем не испытывала.
– Девица-то с норовом! Как она тебя умыла, командир! – произнес кто-то.
Дружный хохот солдат был ему ответом. Лагард повернулся, протянул руки, но не взял кружку, а положил их поверх рук Миры, потянул на себя и залпом выпил содержимое, не сводя с девушки глаз. Впервые в его взгляде мелькнул интерес и что-то непонятное, чему Мира не могла дать название. Она вдруг смутилась, поспешно освободилась и бросилась бежать. Далеко, конечно, не ушла: ночью в лесу опасно. Забралась в повозку, укрылась плащом, пытаясь унять бешено стучащее сердце.
Зачем он так себя повел? Чего хотел? Посмеяться, показать себя героем перед товарищами? Пусть с невестой играет! Пусть ее за руки берет, ей в глаза заглядывает! Может быть, она неправильно его поняла? Что с того, что смотрел? И сама не лучше: зачем на рожон полезла, зачем злила его? Она перед ним словно мелкий зверек перед хищником: либо раздавит, не заметив, либо поиграет и бросит.
Мысли терзали ее разум, раз за разом заставляя вспоминать эту сцену, искать и не находить ей объяснения. Зачем?
9. Глава 8
Утро пугало только Миру, остальные вели себя так, будто ничего и не случилось. В действительности так оно и было. Девушка уже сама уверилась в том, что на пустом месте придумала что-то. Конечно, сейчас Лагард был иным. Ни следа не осталось от заносчивости и пренебрежения, с которыми он обращался к ее родственникам, будто два совершенно разных человека. Здесь он вел себя иначе, не так, как в доме Сильмы. Только что это меняло? Разве могла она хоть на мгновение привлечь внимание такого человека, как он, – красивого аристократа, опытного воина, пользовавшегося уважением среди солдат? Его поведение еще сильнее сбивало девушку с толку, не давая возможности определиться с собственным отношением к мужчине. Конечно, и думать о Лагарде не следовало, и смотреть в его сторону тоже. Мира всеми силами старалась этого не делать, закрывалась в повозке и все же случайно поймала его взгляд. Мужчина лишь на мгновение задержал его и тут же отвернулся, а девушка уже корила себя за то, что выглянула. Боялась, что он опять презрительно усмехнется или отпустит какую-нибудь обидную шутку, но тот будто и не заметил Миру вовсе. От сознания этого почему-то стало еще обиднее.
