Старушка слушала внимательно мои невнятные объяснения, чуть наклонив голову набок. Взгляд ее был серьезен и внимателен. И я подумала, что никакая она не блаженная. Нет, конечно, блаженная! Но вовсе не в том смысле, какой вкладывала в это слово та злая тетка! Бабулька дослушала меня до конца и, ласково улыбнувшись, спросила:
– Поди, дареный браслетик-то? От родителей достался?
Я кивнула головой. И в это мгновение мне показалось, что на нас словно кто колпак стеклянный надел. Пропали все посторонние звуки: мерный гул человеческих голосов, наполнявший в это время церковь, бормотание священников, благословляющих куличи, тихое пение хора. Все пропало. Будто в церкви, кроме нас с этой удивительной старушкой, больше никого и не было. Отвечая на ее вопрос, я пробормотала:
– Мама подарила… – И, зачем-то добавила: – Когда институт я закончила, на память…
Старушка смотрела на меня серьезно, внимательно, своими удивительными глазами, из которых исходило какое-то необыкновенное сияние. Кивнула головой и проговорила загадочное:
– Матушка-то твоя померла, а все продолжает защищать тебя, вести своей рукой. Как же не защищать дитятко-то свое? Вот и ко мне тебя привела… Промысел-то Божий… Не просто так.
Я несколько оторопело хлопала на нее ресницами, пытаясь проникнуть в смысл сказанного. Получалось не очень. Точнее, вообще не получалось. А бабулька, порывшись в складках своей одежды, извлекла, к моей радости, браслет и протянула его мне со словами:
– Не бойся потерять в другой раз… Не потеряешь…
Я схватила браслет и, тут же надев его на запястье, принялась лепетать какие-то слова благодарности старушке. Она усмехнулась и, прерывая мое благодарное бормотание, проговорила строго:
– Погоди благодарить-то… – И опять проговорила непонятное: – Это я тебе благодарна должна быть… Пришел час… Освобожусь я от тяжкой ноши. Теперь твоя очередь…
Я вдруг подумала, что бабулька, и впрямь, не в себе. А старушка, разобрав складки одежды у себя на шее, сняла небольшой ключик на обычном потертом шнурке и, протянув мне, проговорила немного торжественно:
– Прими сию ношу, как дар…
Несколько обалдев от всего происходящего, а больше, конечно, от речей странной бабульки, я, словно под гипнозом, протянула руку, и в мою ладонь лег этот ключик. Словно во сне, я поднялась на ноги и собралась, было, уже уйти, как цепкая старушечья лапка схватила меня за вязаную полу Сенькиного пальтишки (или кофтенки, кто его разберет). Я остановилась, а баба Настя, проговорила заговорщицким голосом, переходя на таинственный шепот:
– Береги его… От злых людей схорони. Никому не говори об этом. Злые люди его искать будут…
Словно во сне, я кивнула головой и пошла к выходу, затылком чувствуя злой взгляд той самой тетки, стоявшей за деревянным прилавком со свечами.
Только сев в машину, я разжала кулак и внимательно стала рассматривать «подарок». В голове стояла непонятная звенящая пустота. Ключик, как ключик. Маленький, с витиеватой резьбой по головке. Судя по чернению, сделан из серебра, причем, сделан довольно давно. Лет двести, а может и больше, назад. Все это я отметила, так сказать, автоматически-профессиональным взглядом, так как уже не один год работала директором сети ювелирных магазинов нашего города. Почти механическим движением, как будто не осознавая до конца своих действий, я надела себе шнурок на шею. Ключик сразу как-то тепло улегся на моей груди, словно согревая кожу. Я помотала головой, будто отгоняя некое наваждение, и завела двигатель.
