Домой к сестре я приехала вся молчаливая и задумчивая. Сеньке решила пока ничего не говорить. Нужно было еще самой осознать, что же это такое было. Но с осознанием наметились проблемы. В голове у меня, словно кто блок поставил, когда я начинала думать об этом странном событии. Все, что было до и что было после – все четко и ясно помнила до мельчайших деталей, а вот когда доходила до старушкиных слов, то словно туман какой-то наползал. Со мной в жизни происходило много странных и малообъяснимых вещей, и повидать я успела за свою недолгую жизнь много чего (как говаривала моя тетушка, когда я выбиралась из очередного приключения с целой головой, «свинья везде грязь найдет»), но подобное со мной произошло впервые. Впадешь тут, пожалуй, в задумчивость.
Не успела я переступить порог, как Сенька кинулась ко мне с вопросами:
– Ну что… Нашла?
Вместо объяснений я продемонстрировала ей свое запястье, на котором тускло поблескивал мой браслет. Сестра внимательно пригляделась ко мне и с подозрением спросила:
– А чего тогда… такая…?
Я, приходя немного в себя, хмыкнула:
– Какая это «такая»? Обычная…
Сенька фыркнула.
– Кому хочешь заливай, только не мне… Что случилось-то? В аварию, что ли, попала?
Понятное дело, Сенька переживала за меня, а не за свою машину, хоть та и была новенькой и жутко дорогой. Я отмахнулась.
– Какую еще аварию?! Типун тебе на язык! Мне вот сейчас только еще и аварии и не хватало! – И, попробовав быть как можно убедительнее, бодро проговорила: – На службе немного постояла, пение хора послушала. Хорошо поют, душевно… Вот о вечном задумалась…
Подозрительность из глаз сестры никуда не делась, но расспрашивать меня больше она не стала, проворчав:
– Ну, тогда давай за стол… Время-то уже к обеду. – И, вздохнув маятно, добавила, словно как о тяжкой повинности: – Куличи трескать будем, да кагором запивать. Праздник сегодня, как-никак…
Но не успели мы как следует усесться за стол, как в прихожей послышался звонок. Сестра выпорхнула из-за стола и кинулась открывать дверь. В коридоре послышались голоса. Не вставая со стула, я чуть отклонилась назад, чтобы увидеть тех, кто пришел. Тетушка с любопытством спросила:
– Кого еще там принесло?
Теплое гостеприимство так и пробивалось наружу в ее голосе. Но, увы, пробиться так и не сумело. Я ей ответила:
– Сенькины приятельницы с работы… – И назвала имена двух заклятых «подруг» сестры.
Тетя Валя сморщилась и презрительно бросила:
– О… Еще две любительницы пожрать нахаляву…
От подобных босяцких выражений в устах тетушки я пришла в легкую растерянность, не подозревая о наличии подобного сленга в ее лексиконе. Но «подруги» уже вошли в кухню с приклеенными «приятными» улыбками на лицах, и я вынуждена была прервать наш разговор с тетушкой.
В целом, обед прошел вполне пристойно. Присутствие тети Вали удерживало пришедших от разного рода ехидства и колких замечаний типа «ах, душечка… Как же ты пополнела… А тебе идет этот пестренький халатик…», ну и все в таком роде. Причина была проста: все прекрасно знали, что матушка Сеньки за словом в карман не полезет, всяким там политесам не обучена и, к тому же, привыкла резать правду-матку в глаза. Так что, спасибо тете Вале, приятельницы в гостях не задержались. Понятное дело, сначала выпили и как следует закусили, а уж потом, с кислыми физиономиями поспешили откланяться, сославшись на «страшную занятость». Тетя Валя проводила их насмешливым взглядом и с выражением лица, которое явственно говорило: «Ну… И что я говорила? Только бы на халяву пожрать…» Но, в любом случае, я должна была быть благодарна приходившим Сенькиным подружкам за то, что их присутствие переключило все внимание как сестры, так и тетушки, на них. И это позволило мне оставаться почти наедине со своими размышлениями какое-то время. Правда, ничего толкового на ум мне так и не пришло.
