Приключения Ф.И. Толстого, его оригинальность, пылкие страсти и холодный ум заинтриговывали. «На свете нравственном загадка» – так сказал о нем П.А. Вяземский. «В нем много нравственно чудесного», – отозвался о нем Л. Толстой, которому он приходился двоюродным дядей.
Не уступал Ф.И. Толстому по своеобразию характера и А.И. Якубович, Пушкин назвал его «героем своего воображения», считал, что «в нем много в самом деле романтизма».
Внимание Пушкина и Л. Толстого «гусарство» привлекло не случайно: за ним вставали определенный тип поведения, жизнь и быт эпохи. В связи с этим автор рассматривает творческую связь двух произведений, написанных на тему «гусарства», – «Выстрела» и «Двух гусаров». Говоря о прототипах, Н. Михайлова отмечает, что и пушкинский Сильвио, и толстовский Федор Турбин восходят к А.П. Бурцеву и Ф.И. Толстому, Л. Толстой дает своему герою его имя и отчество – Федор Иванович. Один из прототипов Сильвио – кишиневский знакомый Пушкина И.П. Липранди. Его инициалами назван рассказчик «Выстрела» – подполковник И.Л.П.
Пушкин работал над «Выстрелом» болдинской осенью 1830 г. При этом он мог опираться на литературную традицию в изображении «гусарства».
Тема «гусарства» – одна из основных в поэзии Дениса Давыдова. В своих стихах Д. Давыдов создал романтический образ гусара – лихого рубаки, веселого собутыльника. Сам авторский образ проецировался на давыдовского героя гусара-бретера, сливался с ним:
Я люблю кровавый бой,
Я рожден для службы царской!
Сабля, водка, конь гусарской,
С вами век мне золотой!
Я люблю кровавый бой.
Я рожден для службы царской!
(Цит. по: с. 120)
Гусарская поэзия Д. Давыдова была очень популярна среди военной молодежи.
В прозе тема «гусарства» разрабатывалась А.А. Бестужевым-Марлинским. «Галантерейные и молодцеватые», по выражению В.В. Стасова, герои Бестужева-Марлинского имели большой успех у читающей публики.
Пушкин в «Выстреле» называет имена своих предшественников. Он пишет о «славном Борцове, воспетом Денисом Давыдовым» (цит. по: с. 120). Сильвио говорит о том, что он перепил Бурцова. Один из эпиграфов к «Выстрелу» взят Пушкиным из «Вечера на бивуаке» А.А. Бестужева-Марлинского: «Я поклялся застрелить его по праву дуэли (за ним остался еще мой выстрел» (цит. по: с. 120).
Реалистическая повесть Пушкина полемична по отношению к романтической повести А.А. Бестужева-Марлинского. Пушкин использует в «Выстреле» сходную с «Вечером на бивуаке» сюжетную ситуацию прерванной дуэли, образ главного героя – гусарского офицера, но реалистически их переосмысливает.
«Вечер на бивуаке» – история о любви. В основе ее – классический любовный треугольник. В повести Пушкина иная причина столкновения соперников: они борются не за руку возлюбленной, а за право называться первым бретером армии.
У Бестужева-Марлинского «гусарство» – условный романтический фон, на котором выступает романтический характер его героя с бурными страстями. У Пушкина «гусарство» – среда, сформировавшая личность Сильвио, главная черта которого – привычка первенствовать.
«Гусарство» программирует характер Сильвио, определяет логику его поступков во время соперничества с графом из-за первенства, во время и первой, и второй половины дуэли, когда борьба за превосходство ведется уже в моральной сфере. Мораль «гусарства» выражалась не только в озорстве и показной удали. Воспитывая в то же время подлинную храбрость, чувства товарищества и патриотизма, «гусарство» было также проявлением своеобразного вольнолюбия в русской армии 1800–1810 гг. Стремление к личной независимости, требование справедливости нередко переходило во фрондерский протест против армейских порядков, становилось проявлением оппозиционных настроений дворянства. Поэтому, пишет Н.И. Михайлова, прежде всего именно в «гусарстве» нужно искать причину смерти Сильвио, погибшего в сражении за свободу Греции, о чем Пушкин сообщает в заключении «Выстрела».
