– А как же буза? – спросил Коля.
– Я на вас надеюсь, – раздельно повторил директор и подмигнул ему. – Вот, держи. Вернешь, когда устроишься.
И, вручив Коле бинокль с зеленой промасленной тряпкой, он испарился.
– И чашка не помыта, – сказал мальчик мрачно.
Егор сидел на корточках перед большим картонным листом, лежащим прямо перед ступеньками, на котором было крупно написано: «Баррикада» – и изображены стрелки, математические знаки и цифры.
– «Баррикада 4x2 м. Стрелка вверх меньше или равна семнадцати „эл“», – прочитал он вслух.
– Это ограничение возраста, – догадался мальчик.
Егор Семенович встал, наморщил лоб и с силой потер нос.
– Ну что ж, – сказал он. – Рисковать пока смысла нет. Разрушений не видно и не предвидится, буза, по оценке Андрея, умеренная, а по моей – символическая…
– А может, она сама, того… пройдет? – спросил Коля. – В смысле, зачем ею заниматься, если она, ну, символическая?
Егор Семенович некоторое время смотрел на него прищурившись, затем произнес:
– Я тоже так думал. До сегодняшнего утра. – Он встряхнул головой и заговорил другим голосом, уверенно и четко: – Вот что, Николай. От имени и по поручению администрации назначаю тебя переговорщиком с этими вольтерьянцами. Раз мне к ним нельзя, будем держать связь через болталку. Планшет-то у тебя подцепился уже к сети?
– Подцепился, но…
– Главное, не спорь с ними, – сказал куратор. – Кишка у тебя против них тонка. Без обид.
– Да какие обиды… – произнес Коля. И спросил, чтобы перевести тему: – А что это за вертолет прилетел?
– У-у… – протянул Егор Семенович. – А я думал, ты догадливый. Данных ведь более чем достаточно.
Коля насупился:
– Ну извините.
– Не извиняйся, тебе идет, – легко ответил куратор. – Думать идет, в смысле.
– Что-то тяжеловато идет, – угрюмо хмыкнул мальчик.
– Коля, – начал куратор, внимательно посмотрев на него, – тут дело такое. Ты к нам – сам уже понял, наверное, – попал по ошибке. У нас, конечно, есть отличники, но все они победители или призеры как минимум городских и областных олимпиад, это во-первых, а во-вторых, это олимпиады по физике, химии, математике, биологии и информатике. Не по кленовым листьям. То есть не только по кленовым листьям. Понимаешь меня?
– Конечно, понимаю, – сказал Коля. – Чего тут не понимать. У школы вашей недобор, комиссии, вертолеты, а тут я еще со своим листом. Так?
– Ты не обижайся, если что, – проникновенно сказал куратор, внимательно глядя на Колю. – Поживешь у нас, посмотришь, поучишься. Как тяжело станет, родителям позвонишь, они заявление напишут, ты обратно и полетишь домой, к себе. Ребятам своим расскажешь, как тут у нас, что. Может, городскую выиграешь да опять к нам попадешь. Если захочешь, конечно. А?
Был какой-то отчетливый подвох в том, что и, самое главное, как говорил ему все это Егор Семенович. Не сочеталось это ни между собой, ни с тем, что Коля увидел и услышал раньше, да и вообще с тем, что он знал о мире. Поэтому он молчал, делая вид, что внимательно разглядывает корпус.
– Ладно, – сказал куратор, откровенно за ним наблюдавший. – Узнаешь, чего они хотят, какие требования, и всё. Главное – возвращайся в трезвом уме и твердой памяти. Ну или хотя бы живым.
– Понял.
– Так… – Егор Семенович уже возил пальцами по своему планшету. – Ага, вижу тебя… Скидываю тебе мое распоряжение по флагу. Жить мы тебя определим, если бог даст, в третий… Комендант пока в городе, но скоро будет. Когда вернешься, пойдем туда вместе, я в качестве сопровождения. Ты все же важная персона: парламентер.
