Лабиринты духа - страница 7

Тогда духовник сплел встречу – девушку-астронома, потерявшуюся в его районе.

– Ты знаешь, где здесь улица Гагарина? – спросила она, показывая на карту, где звёзды были соединены в созвездие человечка с баллончиком в руке.

– Нет, – солгал Игорь, хотя рисовал там накануне.

Девушка ушла, оставив на асфальте след – мелком нарисованный спутник. Он затер его подошвой.

– —

Бунт.

Однажды ночью Игорь забрался на водонапорную башню. Взял баллончик, но вместо граффити написал: «Я НИЧЬЁ». Буквы светились в темноте, как шрамы.

Духовник попытался вдохнуть в него сомнение – ветром, сбившим баллончик. Но Игорь поймал его на лету, смеясь:

– Не выйдет!

Он прыгнул в пустоту. Не вниз – «вбок», туда, где не было ни земли, ни неба.

– —

Ловушка свободы.

Очнулся в комнате без стен. Повсюду экраны, показывающие его «правильную» судьбу: защита диссертации, рукопожатие короля Швеции, овации.

– Это не я! – закричал Игорь, швыряя в экраны камни. Осколки складывались в мозаику: он в подземном переходе, рисует крылатую крысу с надписью «Беги».

– Ты выбрал падение, – раздался голос Создателя, но не гневный, а любопытный.

– Я выбрал «полёт», – Игорь разбил последний экран.

Комната рухнула. Он упал на асфальт, в свой район, где на стене горело новое граффити: ««НИЧЬЁ», зачёркнутое и исправленное на «СВОЁ».

Игорь больше не плевал на звёзды. Теперь он рисовал их – на заброшенных домах, заборах, фонарных столбах. Созвездия, которых не было в атласах: кот с крыльями, девочка, разрывающая цепь, часы без стрелок.

Духовник наблюдал, как под одной из его работ останавливается мальчик. Тот достал мел, обвел контур звезды и дописал свою – с улыбкой.

– Ты проиграл, – сказал Наставник, появившись в отсвете краски.

– Нет, – улыбнулся духовник. – Он просто переписал правила.

Он стоял на краю, которого не существовало. Вокруг – ни света, ни тьмы, ни звука, ни тишины. Только пустота, плотная, как забвение. Здесь не было звёзд, чтобы плевать на них, и стен, чтобы рисовать бунт. Даже время распалось на частицы, не решавшиеся двигаться. Духовник сжал ладони, но не почувствовал привычного тепла нитей, связывающих миры. Только холодное отсутствие.

– Зачем? – его голос растворился, не найдя эха.

Пустота ответила ему «памятью»:

…Александр, спустя годы, бросает мольберт в угольный котёл.

…Лиза, так и не открывшая дверь, умирает с тюбиком бирюзовой краски в руках.

…Марк, потеряв всё, возвращается к цифрам, как пьяница к бутылке.

Они выбирали. Но что, если их выбор был лишь иллюзией, а его миссия – театром для того, кто написал пьесу до начала времён?

– —

Видение бездны.

Пустота приняла форму. Бескрайний океан, где каждая капля – жизнь, застывшая в падении. Духовник увидел их всех: души, застрявшие между шагами, словами, вздохами. Его рука протянулась, чтобы подтолкнуть одну из капель, но та прошла сквозь пальцы, как дым.

– Ты – лишь тень на воде, – прозвучало из ниоткуда. Голос Создателя? Или его собственный? – Они падают туда, куда должны упасть.

Духовник закричал. Без звука. Без смысла.

– —

Искушение стать человеком.

Пустота предложила выход: «Сбрось крылья. Стань песчинкой. Забудь».

Он увидел себя – не проводником, а мальчишкой в дождевике, бегущим по лужам. Мать зовёт с порога. Ужин пахнет корицей. Больше никаких выборов, кроме «чай или какао». Никаких душ, кроме своей.

– Это просто, – шептала пустота, оборачиваясь тёплым ветром. – Ты устал.