Монах горделиво распрямил плечи.
— Мирские титулы не имеют значения в святой обители, — с отнюдь не монашеским высокомерием сообщил он. — А лишения смиряют дух и быстрее приводят его к Всеблагому. Советую тебе, заблудшее создание, провести ночь в молитвах и раскаянии, и тогда, возможно, Всеблагой снизойдёт к тебе своей милостью.
У меня на несколько мгновений отнялся язык, а Кэвин философски заметил: «И самое грустное, что он в это верит. — После чего припечатал: — Идиот».
Монах выдержал небольшую паузу, позволяя мне ответить. Однако так и не дождавшись реакции, повесил на крюк у входа тусклый светильник и вышел, преисполненный собственной значимости. Следом за ним двинулся Винс, слушавший наш разговор с глумливой усмешкой, и только тогда я наконец отмерла.
— Стойте! Снимите цепь!
Усмешка на лице инквизитора сделалась шире.
— Не положено, — как собаке кость, бросил он, перешагивая через порог. Дверь шумно закрылась, и замок дважды щёлкнул, отрезав меня от тепла, света и человеческого отношения.
Будто сомнамбула, я сделала два шага вперёд и тяжело опустилась на койку. Закрыла лицо руками и немедленно услышала Кэвиново: «Я бы не советовал».
— Не советовал что? — огрызнулась я.
«Сидеть на тюфяке. Ну там, вши, клопы, всякое такое. Чтобы усугубить телесные страдания и ускорить путь в чертоги Всеблагого».
— Что?!
Я вскочила, будто меня кольнули иглой, и принялась судорожно отряхиваться.
«Да успокойся ты, — поморщился Кэвин. — Вряд ли кто-то успел на тебя прыгнуть. Лучше убери с койки всё лишнее — на голых досках насекомые не живут».
Я уже собралась сделать, как он сказал, но спохватилась:
— Погодите, а как же я буду спать? На жёстком и без одеяла?
«Нормально будешь, — утешил Кэвин. — Вот когда я сидел в Нордгейте...»
— Где? — ахнула я, услышав название самой известной столичной тюрьмы. Так он не просто дуэлянт и нахал, а ещё и преступник?!
«В Нордгейте. Я не знаю, за что там очутился, просто вспомнилось вдруг. Так вот, там поспать на таких вот нарах считалось большой удачей».
Это стало последней каплей.
— Мне безразлично, что там считалось, — начала я, с каждым новым словом повышая голос. — Я леди, а не уголовник, и хочу к себе соответствующего отношения! А не вот это всё!
И не в силах совладать с приступом злости и отчаяния, одним рывком сбросила тюфяк с койки. Несколько раз пнула его — и постыдно разрыдалась, спрятав лицо в ладонях.
Вся предыдущая жизнь не готовила меня к подобному повороту.
«Ари, ну что ты, Ари. — Кэвин был не на шутку растерян. — Да это ерунда, поверь мне. Подумаешь, одну ночь на голых досках поспать! Плащ у тебя тёплый, да и лето на дворе. Представь, что ты героиня романа — интересно же, ну».
— Ничего интересного! — всхлипнула я. Мне было ужасно плохо, а чувство стыда за истерику делало всё ещё хуже.
«Ох, Ари».
Снова возникло ощущение, что рядом со мной кто-то есть. И этот кто-то бережно обнимал меня за плечи, и слышно было, как у него в груди ровно бьётся сердце. Такой успокаивающий звук — беда лишь в том, что на самом деле посреди полуподвальной кельи я по-прежнему стояла совершенно одна.
У меня вырвался рваный всхлип, и в этот момент в замке заскрежетал ключ.
«Только не это!»
Я торопливо отняла руки от лица и отступила в самый тёмный угол, надеясь, что хотя бы так следы от слёз будут незаметны. А дверь с издевательской неспешностью отворилась, и на пороге возник Винс.
