В башне Франц действительно оказался слишком быстро. Будто его подхватила иная, пугающая своей неотвратимостью сила, и подняла наверх, вопреки магическим ловушкам и проклятиям. Рик что-то кричал, но откровения были лишними. Дальше Франца вела судьба, и скажи кто сейчас, что поцелуй прекрасной незнакомки подарит забвение, он бы лишь улыбнулся. Значит, так надо. Таково его предназначение.
Спальня Красавицы оказалась довольно скромной: огромная кровать под полупрозрачным, покрытым тонкой коркой льда балдахином, массивный резной шкаф из мореного дуба и огромное овальное зеркало, потемневшее настолько, что Франц едва себя различал. Он не застал деда при жизни – король Чарльз умер, неудачно упав с лошади – но сейчас испытал дикое отвращение. Мало того, что этот трус, найдя новую пассию, избавился от невесты, еще и подобающей опочивальни не обустроил! Мерзавец!
Хрупкая девушка, лежавшая на постели, приковывала взор. Мраморная кожа, без единого изъяна, светлые, собранные в косу волосы, вытянутые и заостренные на кончиках уши, украшенные серьгами из самоцветов, алые, полные губы. Она казалась идеальной и такой беззащитной. У Франца дыхание перехватило. Именно о такой красавице он и мечтал всю жизнь. Трогательной, нежной, кроткой… На ватных ногах принц подошел к ложу и дотронулся до полога, который тут же осыпался к его ногам острыми льдинками.
– Я всю жизнь тебя искал, – полушепотом проговорил Франц, присаживаясь на край кровати.
– Франц, нет! – едва переводя дыхание, в оконном проеме замаячил Рик. Он ловко перемахнул через подоконник и бросился в сторону друга, но и это уже не играло роли. Улыбнувшись своим мыслям, Франц наклонился и обжег губы Красавицы поцелуем.
Рухнувшее проклятие никак себя не проявило. Ни молний, ни грома, ни трещин на древней каменной кладке, ни резкого порыва ветра не случилось. О том, что колдовство пало, Франц узнал, почувствовав, как сомкнулись на его шее длинные ледяные пальцы и услышав веское: «Ненавижу!».
– Лия, стой! – Рик молниеносно оказался рядом и с силой сжал запястья девушки, пытаясь освободить шею Франца. – Он ни при чем!
– Тедерик? – Розалия удивленно уставилась на брата, будто видит впервые. Она разжала руки и рассеянно огляделась по сторонам. Вместе с проклятием пала и защита, позволяющая девушке переносить холод, который никуда не делся. По оголенным рукам Розалии поползли мурашки, а кончик носа слегка порозовел, делая девушку менее идеальной, но более милой.
– Хвала Первозданному! – выдохнул Рик. – Живая.
Он растер виски, медленно сползая на пол. Взгляд Рика наполнился искренним теплом и облегчением, а на лице расцвела совсем мальчишеская улыбка. Карл не только Розалию проклял, жизнь Рика тоже была отравлена. Последние столетия, скитаясь по Вансланду, он чувствовал, будто лежит на морском дне, придавленный огромным валуном без шансов выбраться на поверхность. Розалия не просто сестра: она его близнец, его отражение, часть души. Может, оттого и Франца поначалу жаль не было? Впрочем, к людям Рик всегда относился прохладно.
– Тедерик, – девушка улыбнулась, – сколько лет прошло?
– Триста, милая. Прошло триста лет.
– Подонок! – ее прекрасные глаза цвета жженого сахара озарила новая вспышка ненависти. Девушка остервенело обернулась в сторону Франца и прошипела. – Это ведь его семя! Семя предателя! Ты умрешь! Нет, ты будешь мучиться так же, как и я!
