— Хоть бы дитя малое, — протянула с другой стороны Леся. — Давненько у нас малышей не было.
— Да ты что говоришь такое! — возмутилась Агнеша. — Взрослому-то тяжело, а какого дитятке такое пережить? А родителям его?
Леона чуть наклонилась к Витане.
— О чем это они? — тихонько спросила она соседку.
— Скоро сама увидишь, — улыбнулась Витана.
Леона поймала такой же, как у нее самой, озадаченный взгляд Словцена и пожала плечами, мол: «и мне пока ничего не ясно».
Время шло. Опустели уж давно миски да кувшины с медово-травяным напитком, а расходиться народ все не спешил. Убрали со стола пустую посуду да расселись по лавкам, взялись за вечерний урок: девки кто за шитье сел, кто за пряжу, парни же все больше резьбой занимались да из бересты плели.
Стало уж смеркаться. Зажгли в светцах лучины, завели песни, а расходиться — не расходились.
Словцен сидел среди остальных парней и о чем-то увлеченно рассказывал, плетя берестяной заплечный короб. Леона же заканчивала латать прореху в стареньких штанах для тренировок: вот сделала она последний стежок, затянула обережный троекратный узел по числу Великих Богов и оборвала нить. Подумала еще немного, да взялась вышивать на заговорённой ленте золотистый солнечный щит с изогнутыми лучами — сильный оберег будет, коли верно все сделает.
Временами она ловила пристальные взгляды друга — видно шибко ему хотелось обсудить, что творится, выведать, не знает ли она чего. Но девушка на них лишь пожимала плечами и вновь возвращалась к работе — и самой неведомо было, что за напасть приключилась во время ужина, да чего все так нетерпеливо ждут.
Рядом болтала с подружками и вышивала беленый рушник Зоря — под умелыми пальцами, стежок за стежком, прокладывала тонкая игла себе дорожку, вырисовывая на будущем приданном обережные знаки да красивые узоры по краям ткани. Зоря слыла золоторучкой. Работы ее давно уж возили в княжград на ярмарки, да никогда еще не оставались они нераспроданными. Две мастерицы-искусницы еще по осени звали ее к себе в ученицы, да не пошла девка, обещалась каждой подумать, на том и кончилось дело.
Леона искоса глянула на ее ладную вышивку — подивилась мастерству, да угрюмо посмотрела на свою работу. Стежки у нее, хоть и не сказать, что совсем уж криво лежали, а все равно говорили не в пользу мастерицы: где послабже нить пролегала, где потуже, где чуть в сторону стежок смотрел, где поплотнее к другому жался… Оно для оберега-то не столь уж важно, а все равно от чего-то стыд взял. Может и правда худая из нее девка вышла?.. Вон мечем махать лучше выходит, чем с иголкой управляться…
— Алешка, — подал голос Гостомысл, позвав девчушку, которая по осени отметила свой двенадцатый день рождения. Сейчас девочка уныло возилась с корявенькой вязкой. — Сбегай-ка к Верхуславе. Она верно уж все подготовила. Скажи, что пора.
Рыжеволосая Алешка с готовностью бросила ненавистную пряжу, поднялась с места и, сбежав по крыльцу, помчала к женской избе.
— Ой, девки, поскорей бы уже ярмарочные седьмицы пошли… — вздохнула Агнеша, выплетая себе кружевной покров для близящейся свадьбы. — Как там, в княжграде, не готовятся еще к торжищам? — повернувшись, спросила она Леону.
— Мы особо не гуляли по городу, — пожала она плечами, продевая иголку под стежками. — Может и готовятся где, я того не видела.
— А гдеж вы весь день пропадали тогда? — удивилась сидевшая рядом Лесяна.
