На мой взгляд, в Хюрбене существовало лишь одно место, способное заинтересовать пришлого колдуна или любую другую нечисть, которая смогла принять вид человека, но не удосужилась создать себе лицо под капюшоном. В стороне от города в лесу стоял старый деревянный домик, удивительно хорошо сохранившийся: доски не гнили, а крыша почти не покосилась. Пустовал дом так давно, что даже хорошо утоптанная дорожка к нему начала зарастать травой. Тихое место, уютное, нелюдимое. Без дела туда никто не совался, а вот я часто приходила, когда хотела подумать или просто погулять по лесу. Вокруг домика росли кусты, почти круглый год их покрывали мелкие сиреневые цветы, даже зимой. Запах стоял изумительный. Изображение одного из них было выгравировано у чужака на медальоне.
Когда-то дом принадлежал последней знахарке Хюрбена. Говорить о ней или о том, что с ней стало, у нас не любили, а я тогда была слишком мала, чтобы что-то запомнить. Почти пятнадцать лет прошло. По обрывкам сплетен я знала, что знахарку убили за ведьмовство. Расправились всей деревней. Дикость, казалось, давно оставшаяся в прошлом, ведь можно было отправить донос в столицу, а не вершить правосудие самим. Я не могла даже представить, что должна была сотворить бедная женщина, чтобы вызвать такой гнев у людей. Многие теперь жалели, жаловались, что новой знахарки нам так и не прислали, врачи и целители в нашу глушь тоже не заезжали, приходилось обходиться своими знаниями или ехать в соседний город. Странно было то, что никто не жалел о самом убийстве — сокрушались только о неудобствах, которые за ним последовали. Никто не сомневался в том, что с ведьмой поступили правильно.
Я добежала до последнего дома, оглянулась на дорогу, но она была пуста. Отлично! Идти к знахаркиному домику по дорожке я не решилась, пробежала вдоль забора, прошмыгнула через огороды и оказалась под спасительной тенью деревьев. Повезло, что листва до сих пор не облетела. В хорошую погоду путь занимал минут пятнадцать, если прогуливаться не торопясь. Я шла на сладкий запах сиреневых цветов.
Чужак был там.
Я прильнула к большому дереву, укрылась за ним и замерла. Достаточно близко, чтобы все рассмотреть, и достаточно далеко, чтобы моего дыхания и шуршания одежды не было слышно.
Незнакомец стоял ко мне спиной и смотрел на дом. Его кулаки были сжаты. Деревья и кусты плотным кольцом окружали двор, не пуская туда назойливый ветер. Ни один порыв не тревожил темный плащ, свисающий с плеч, словно чужака окружал невидимый кокон, в котором не существовало ни времени, ни мира, ни места для других людей.
Я задержала дыхание, аккуратно переступила с ноги на ногу. Легким шуршанием отозвался подсохший палый лист. Осмелев, я шмыгнула за соседнее дерево, чуть ближе к дому. Чужак опустился на колени перед крыльцом, откинул капюшон, чем полностью разочаровал меня — голова у него оказалась на месте.
Темно-русые, чуть волнистые волосы чужака доставали до плеч и прикрывали лицо. Что-то сияло перед ним, словно он держал в руке лампу, такую яркую, что даже солнечный свет не затмевал ее. Стиснув зубы, я вспомнила странный медальон, потом — дурака Арни. Не врал, зараза, значит, мы и правда оба это видели.
Я хотела рассмотреть лицо чужака. Запомнить его на случай, если он, наконец, решит избавиться от плаща, да и просто умирала от любопытства. До следующего толстого ствола было далековато, но ноги, казалось, несли меня сами. Я решилась и сделала шаг. Замерла, чтобы сосредоточиться, дать мышцам время перестать дрожать от напряжения. Внутри все переворачивалось от ребяческого восторга. Стоит только чужаку обернуться… До укрытия оставалось ровно два шага.
