— Меня расспрашивала Полина! — выпалила она, дождавшись прекращения длинных гудков и шороха в трубке. — У них появилась версия, что стреляли в Балажа! Вас перепутали!
— Младший заболел, поэтому мы сегодня никуда не выберемся, — ответил брат. — Если хочешь повидаться с племянниками — приезжай. Все будут рады. Купи каких-нибудь красивых пирожных к чаю. Или торт.
— Мы с Полиной собираемся где-нибудь перекусить. Поедем в «Сластоежку». Возьму ежиков — или пирожных, или фирменный торт. Вдруг удастся купить без предварительного заказа.
Она поняла, что рядом с братом кто-то чужой. Возможно даже полицейский — вероятно, их опрашивали одновременно и порознь, чтобы потом сличить показания.
Полина вернулась в холл через десять минут, сияя улыбкой — скорее всего, уже доложилась начальству. По дороге в «Сластоежку» она расспрашивала Флору о сувенирах.
— Мне сказали, что тут продают оленьи рога, уже лакированные и закрепленные на доске, чтобы вешать на стену.
— Да, — подтвердила Флора. — И шкуры. А ягель? Будете покупать сушеный ягель? Его очень разнообразно используют.
— Я должна позвонить, посоветоваться, — после долгих раздумий ответила Полина. — Я же не себе всё это беру. Не только себе. Нас много. Надо спросить, хочет ли кто-то ягель. Если захотят — надо брать.
Звонок отложили до «Сластоежки». Пока Флора уговаривала продать ей торт «Ежик» — «заказан-то на завтра, вы до завтра еще три испечете!» — Полина несколько раз позвонила, после чего положила на стол лист бумаги со списком и добавила туда две строки. «Оленьи шкуры (15)» и «Ягель (5)?»
Флора отобрала лист и начала изучать список заказов. Кроме несъедобных ценностей Полина собиралась доставить домой партию пряников с клюквой, два ящика варенья из голубики и морошки, десять килограмм вяленой оленины и десять — сушеного омуля. Флора, восхищенная размахом, хотела предложить Полине съездить на пряничную фабрику, чтобы закупить товар по оптовой цене — как и с сервизами-котиками — и, вместо слов, громко мурлыкнула. Барса увидела кого-то знакомого и пожелала поздороваться — в последнее время это было редкостью, кошка молчала, не одобряя ее редких любовников, и переговаривалась только с братом и его семьей. Полина посмотрела на Флору с интересом, но ничего не сказала.
Беглый взгляд на вошедшую в зал троицу альф развеял последние сомнения — ее барса хотела поговорить с ирбисом лесника Имре, ветреного любителя этнографинь и неутомимого кляузника на фестиваль.
«Когда он поймет, кто мы, сразу начнет строчить жалобы, — предупредила барсу Флора. — Скажет, что мы его подстерегали, чтобы дать взятку и увеличить квоту приглашенных».
«Ты тоже писала жалобы, — напомнила барса. — Будете писать вместе».
Ошеломленная Флора не нашлась с ответом, отвернулась от столика, за который уселся лесник, и сосредоточилась на списке. Она пообещала Полине отправить сувениры грузовым контейнером за счет «Ирбала» — «что вы, какая взятка, это благотворительность!» — и попросила дозволение на минуточку отлучиться. Ей нестерпимо захотелось умыться — ледяной водой, а лучше бы снегом — побыть в одиночестве, успокоиться. Барса имела свое мнение, из-за чего Флора, проходя неподалеку от столика альф, замурлыкала и тут же получила ответное низкое урчание — ирбис Имре их узнал и, после короткого приветствия, предложил вместе влезть на пихту. Флора поспешно покинула зал, разбирая общую картину на детали. Имре не изменился — темные, черно-бурые волосы, чуть раскосые черные глаза, хищный прищур, тяжелый подбородок, потрескавшиеся губы и еле заметная вечерняя щетина.
