Впрочем, я была благодарна Мите: сам того не ведая, он подкинул мне веский предлог, чтобы уйти. Соскочив с места, я извинилась, а потом со всех ног бросилась в уборную.
Тесная уборная два на два. Тусклая лампа под потолком, на стенах — бежевый кафель. Здесь пахло хлоркой и яблочным освежителем воздуха — такое себе место для уединения. Включив воду на полную, я вцепилась в края раковины и уставилась на своё отражение в зеркале. Меня всё ещё трясло… Я не хотела быть грубой, да и хамить старшим — не про меня, но по факту ощущала себя сейчас настоящим монстром. Я не знала, как вернуться за стол, как смотреть в глаза матери, о чём говорить с Митькиным папой…
Набрав в ладони холодной воды, я поспешила умыться. Стало немного легче дышать, но ровно до тех пор, пока я не наткнулась на своё отражение… Тушь потекла, тени расплылись фингалами под глазами. Вкупе с заляпанным блейзером и напрочь испорченными джинсами сейчас из зеркала на меня смотрела настоящая чупакабра! Зажмурившись, я тихо застонала.
Но как же я ошибалась, полагая, что хуже быть не могло!
Уже в следующее мгновение дверь в уборную с грохотом отворилась, а за моей спиной вырос мощный силуэт Добрыни… Я даже ойкнуть не успела, как подонок навалился на меня сзади всем своим нешуточным весом и заржал.
— Нифасе, ты, Скворцова, страшная!
— Какого чёрта ты здесь забыл, идиот?! — пропустив мимо ушей очаровательный «комплимент», я попыталась заехать локтем в грудь мерзавца, но куда там — Митя держал меня слишком крепко.
— Да вот отпросился тебе помочь, — прошипел он и тут же закрыл дверь тесной уборной на щеколду. — Но, боюсь, тебе, Скворцова, уже ничего не поможет!
Продолжая ржать, Митя презрительным взглядом скользнул по моему потёкшему отражению. Я же, не оставляя попыток освободиться, дёргалась в его руках, и, ощущая себя раздавленной букашкой, дышала как паровоз.
— Интересно, это у вас с матерью семейное? — призадумавшись, Добрынин нахально прикусил губу.
По-прежнему задыхаясь от чужой наглости, я вопросительно взглянула на придурка.
— Из людей в жаб превращаться! — пояснил недоделанный клоун и пуще прежнего развеселился. — Надо батю предупредить, пока не поздно!
— Давай! Тапки в зубы — и вперёд! — огрызнулась я. — С другой стороны, мы хоть иногда на людей похожи, тебе же с твоим плешивым папочкой даже это не светит. И зимой и летом вы с ним одного цвета – серой плесени!
— Пыхти-пыхти, Колобок! — ощетинился Добрынин, ещё сильнее прижав меня к чёртовой раковине. Руками он упёрся в зеркало, а своими погаными губами опустился к моему уху. — Дыхательная гимнастика тоже спорт. Глядишь, стройнее станешь!
— Да пошёл ты! — прохрипела я, уставившись в его глаза.
Не моргала. Почти не дышала. И пока Митька смотрел на меня в ответ, поднесла руки под струю ледяной воды и, набрав полные ладони, со всей дури прыснула в лицо Добрыни.
— Упс, — прочирикала невинно. — Опять эта моя неловкость!
— Придурочная! — вспыхнул он тут же и на мгновение отступил, чтобы смахнуть с лица капли. Я же, не теряя времени, зачерпнула ещё воды и, развернувшись, вылила ту на ширинку парня.
— Смотри-ка, Митя, и твоя репутация дала течь! — я от души рассмеялась, наблюдая, как мокрое пятно расползалось по голубой ткани джинсов. — Не переживай так! Я слышала, недержание в твоём возрасте ещё можно вылечить!
Митя зарычал, давясь оскорблениями в мой адрес. Я же рассмеялась.
