— Марья Филипповна, ну скажите ему! — протянула я, отчаянно цепляясь за косяк медкабинета, как за спасительную соломинку.
Но по всей вероятности, и ангельскому терпению фельдшера пришел конец. Вместо того чтобы вызволить меня из лап чудовища, она обреченно пожала плечами и, наградив меня сочувственной улыбкой, поспешила закрыть за Добрыней дверь.
— Угомонилась, Матрешка? — процедил Митя, когда, потеряв всякую надежду на спасение, я обмякла в его руках.
— Просто жду подходящий момент, чтобы выбить тебе пару зубов!
— Ну-ну! — перехватил меня поудобнее Добрынин. — Не дождешься!
Не сбавляя шага, он пронес меня по длинному коридору, а потом свернул к холлу на первом этаже.
— Ты куда меня несешь, Митя? — внутри все сжалось от страха.
Это здесь, в этом крыле школы, даже во время перемен всегда было малолюдно. Другое дело — холл!
— Домой! — рявкнул парень.
— Добрынин, отпусти! — жалобно пропищала, представляя, какой шум поднимется, если я в таком виде на людях появлюсь.
— Не-а, — явно издевался надо мной Добрыня.
— Пожалуйста! — застонала чуть громче. Это ж какой позор: Скворцова кверху попой! Ладно хоть я все еще была в спортивной форме… Кстати, о форме!
— Митя! — опомнившись, я дернулась и чисто случайно попала коленом Добрынину под дых.
Мой похититель вынужденно остановился, а я продолжила:
— Мне переодеться нужно!
— Так дойдешь! — прохрипел парень.
— Куда? У меня в раздевалке рюкзак, а там ключи от дома.
Немного подумав, Добрынин кивнул.
— Ладно! — и даже скинул меня с плеча. — Я тебя в холле подожду, возле расписания, — произнес он, потирая место ушиба. — Но если через пять минут…
— Знаю-знаю! — как можно скорее я отскочила от Добрынина на безопасное расстояние. — Если через пять минут не приду, ты снова обратишься в чокнутого гамадрила.
Сузив свои глазёнки, Митя что-то бессвязно прорычал.
— Возвращайся в зоопарк, обезьянка! — дав дёру, прокричала я на бегу. — Я не приду!
Жаль, Сергей Петрович прозябал на уроке и не видел, с какой скоростью перепуганная Скворцова способна преодолеть дистанцию от медкабинета до раздевалки. Без всяких сомнений, я установила новый мировой рекорд!
Запыхавшаяся, раскрасневшаяся, я смогла нормально вздохнуть, лишь когда дверь женской раздевалки закрылась за моей спиной.
— Фух! — навалившись на стену, я уперлась руками в колени и рассмеялась: грозный снаружи, Добрынин весьма ожидаемо оказался слабаком внутри. А потом вдруг услышала странные звуки — здесь кто-то был, кроме меня, и этот кто-то явно плакал.
— Таня? — оттолкнувшись от стены, я подошла к окну, возле которого, скрючившись в три погибели, сидела Рябова. — Ты чего? Что случилось?
Я только сейчас заметила, что на вешалках не было вещей — лишь мои одиноко валялись в уголке. По всему выходило, урок физкультуры давно закончился и начался новый. Но почему тогда Рябова была здесь, а не на классном часе.
— Ничего! — хмыкнула Таня. Она поспешила отвернуться от меня, чтобы спрятать свои слезы, а мне отчего-то стало неловко, словно плакала она из-за меня.
— Тань! Ты почему здесь? — я хотела сесть рядом и поговорить. Правда, Рябова моих желаний не разделяла.
— Убирайся! Оставь меня в покое! — прошипела она гадюкой и тут же вскочила с места. На ней не было лица: красный, распухший от слез нос, глаза как у кролика, искусанные губы – ей было реально плохо, а я не знала, как помочь.
— Ты так из-за четверки, что ли? — переминалась я с ноги на ногу. — Подумаешь! У Сергея Викторовича просто лимит на пятерки. Только на Воронцову хватает.
