Так вот, в Лондоне Фредди соорудил для кои целый пруд и каждый день предавался над ним медитации – представлял его себе полным маленьких карпиков! Отрывался он только для того, чтобы сходить купить программку. И вот однажды Фредди пошел купить «Таймс», и на обратном пути так зачитался разделом частных объявлений «Из-под ноги – в авоську!», что упал прямо в угодливо открытый у него на дороге канализационный люк.
Раздался грохот, после чего из люка выкарабкался Ангус Янг и пошел по Лондону, что-то протяжно гнуся на своем тромбоне. Следом из люка выскочил страшно злой Фредди, размахивая размокшей газетой, и так наподдал Ангусу, что тот улетел куда-то за Темзу. А Фредди поднял забытый тромбон и принялся его усердно осваивать.
Не сразу, конечно. Сперва он пришел домой, открыл все окна и двери, приставил орудие к губам и так дунул, что на его улице вылетели все стекла, на крыше упали в обморок все воробьи, а Дикон, выгуливавший свою собачку – персикового пуделя – с хриплым мявом взлетел на дерево и принялся шипеть на своего пса, который, в свою очередь, басом орал на хозяина.
Фредди, чрезвычайно гордый произведенным эффектом, уже собрался идти медитировать, как перед ним соткался Брайан и заныл:
– Дай гуднуть! Ну дай! Пожалуста! Да дай! Я самый лучший гудщик Кенсингтона!
И он предъявил диплом с надписью «Лучшему гудщику округа» и подписью «Баба Куца».
– Что за баба? – дивился Фредди, разглядывая диплом. – Очень старая? Почему я с ней не знаком? А ты вообще кто такой? – с подозрением спросил он Мэя. – Я с вами, сударь, не знаком!
– Знаете Брая Мэя? – в тон ему спросил Брайан. – Это – я!
– М, – неопределенно отозвался Фредди, возвращая диплом. – Помню. Слышал. Но то, – поднял он палец, – что я слышал, мне определенно не понравилось. И вообще, ты не умеешь гудеть. Только я могу.
– Мне можно! – заплакал Мэй. – Я могу! Я вот вчера гудел! Так гудел…
И он схватился за голову.
– Алкоголик! – сказал Фредди, вкладывая в это слово все отвращение к пьющим существам с собой во главе.
– Я больше не буду! – и Брайан, припав к ногам Фредди, торжественно поклялся на его клетчатых штанах больше не пить.
Фредди это так растрогало, что он тут же вручил Мэю тромбон. Мэй сунул в зубы мундштук и издал несколько дьявольских трелей. Фредди вынесло в раскрытое окно, а в пруду от удивления сдох карп. Фредди попытался сделать рыбке искусственное дыхание, но все было тщетно. Тогда он медленно вошел в комнату через окно, в которое его ранее вынесло, издавая ужасные звуки, вышел на середину, после чего ТАК посмотрел на Мэя, что тот от страха проглотил мундштук.
Затем Фредди воспрял ото сна. С криком он бросился на Брайана. Пнул его под коленку. Укусил за живот. Стащил с него ботинки. Ущипнул за большой палец левой ноги. Схватил его ботинки, напялил себе на уши и помчался вокруг ошалевшего друга, оглашая воздух криками «Кои! Кои! Кои!». Сорвал с ушей ботинки, выкинул в мусорку. Выкрутил Мэю нос. Ущипнул за большой палец правой ноги. Выбрил левую бровь ржавым станком фирмы «Пеликан». Изрезал парик ножницами и тоже бросил в мусорку. Выволок Ангуса Янга из духовки и, взяв его за ноги, треснул им Брайана по голове. Наконец, сунул Мэю в зубы дохлого карпа и велел бежал три раза вокруг Кенсингтона, а не то…
Брайан покорно взял рыбу в зубы и побежал. Карп снуло обозревал окрестности, а Мэй, вспоминая «а не то…", поддавал газу. Прибежав, наконец, к Фредди, он выплюнул карпа и спросил:
