– Что вы тут затеяли, нехристи?
– Я христь! – пищал, отбиваясь, Мэй.
– Не дерзи, хулиган, – отчитывал его дед. – Нельзя так со старшими-то. Говори, мартышка!
– Мы пришли за ним! – оправдывался Брайан.
– И вы за ним? – сник дедушка.
– Ага! – сипло сказал Мэй. – Подавай его сюда.
Дедушка грустно поплелся в другую комнату, судя по звукам, долго и натужно что-то там передвигал, после чего вышел оттуда с увесистым мешком денег.
– Забирайте, гадкие мальчишки! – тоскливо сказал он. – И вон отсюда!
Джордж и Брайан взяли мешок и задали стрекача. За порогом Мэй удивленно сказал:
– Вообще-то мы приходили за тобой…
– Тебе что – деньги не нужны? – сурово спросил Джордж.
– Нужны, – пожал плечами Мэй. – Только вот неудобно как-то.
– Неудобно штаны через голову одевать, – отрезал Харрисон.
– А почему, – возник из ванной Фредди в дедушкином купальном халате, – он тебе вместо завещания дал денег? Откупился?
– Я к нему уже третий раз так прихожу, – подвигал бровями Джордж. – А он – склеротик. Но денег у него много. Он их кует в подвале по ночам.
– Ну так угости, – деловито сказал Фредди.
И они пошли в паб «Восемь устриц и тетя Полли», где с отменным удовольствием хлопнули винца.
/ – картинка №17 – / НОВЕНЬКАЯ, или «ВОН ВИДИШЬ ТУ ТЕТКУ С БЮСТОМ, КАК У БАРДО?..» /
Однажды Фредди вместе с Макком пошел в мюнхенский кабачок «Кто есть кто в мюнхенских пабах?». Зачем? Выпить по кружечке ароматного эля, естественно. Тем более, что в мюнхенских кабаках подавали исключительно эль, причем нещадно разбавленный русской водкой. Фредди выпил три кружки, попросил у бармена чистой водки с собой и полез в какую-то компанию. Забившись в самую середину пьяных мюнхенцев, Фредди стал проводить экспресс-опрос.
– А вы знаете, – лез он слюнявыми губами к каждому выпивохе, – кто есть кто в мюнхенских пабах? Не знаете, а я знаю! Никто. Потому что пабов в Мюнхене нет и быть не может. Они есть только у нас в Лондоне! Ура!
С ним выпили, но за пропаганду английских питейных заведений он был нещадно обозван английским блохариком. Фредди захотел драки. Его мягко толкнули жестким коленом. Макк поспешил на выручку, но его уронили и прошлись по нему в искусственно устроенной очереди за элем. Охая, Макк поднялся и тут же был сбит с ног снова. Скрипя шейными позвонками, он поднял голову и уперся взглядом в какую-то грудастую тетку.
– Ты, гиена! – заревел на нее окончательно окосевший Макк. – Че толкаесся? Мышь!
– Сам дурак, – неожиданно на чистейшем английском отозвалась тетка. – Пшел вон, пьянь подзаборная!
Макк полез извиняться «только из уважения к личности, говорящей на инглиш», как он пояснил. А потом предложил незнакомой брюнетке выпить на троих с другом, коим и оказался, как вы понимаете, Фредди.
Никто не понял, что произошло. Тетка при виде Фредди разинула рот так, что ее сигарета упала в вырез ее же платья. Запахло жареным. Фредди не растерялся и плеснул ей в вырез элем из кружки. Теткиной, естественно. Портить свою водку Фредди было жаль. Страшно полыхнуло огнем. И никто их посетителей кабака, кроме этих двоих, не догадался, что это – любовь…
Утро застало Фредди и Барбару (так звали брюнетку) в пабовском туалете – там они спасались от пожара и так разговорились, что не заметили, как настал вечер и уборщик закрыл туалет на ключ. Фредди рассказал про своего необыкновенного кота Джерри, который был таким умным, что даже ездил в трамвае и платил за себя и за Фредди!
