– Ну да, скуповат, дядя, – Денис догадался, почему Мышка уткнула взгляд в край стола. – Забудь.
– Ненавижу его, – впервые у Мышки вырвались злые слова. Никогда ей в голову не приходило роптать, как бы ни ранило равнодушие Тилемаха и Софии. Даже к Оресту Мышка не испытывала таких гневных чувств. Не проклинала его за подлое нападение.
– Заплатит, – уверенно ответил Денис. – По всем счетам заплатит. Чтоб Лихой, да не поквитался. Не бывало этого. И не будет.
– Лихой, – Мышка благодарно улыбнулась своему защитнику. И пока Денис отлучился за последней порцией груза быстро проговорила привычную молитву. – Святой Домовяка, спасибо тебе за все. Благослови наши труды и защити от всякого зла.
Большая поварешка, висевшая на стене, закачалась и с громким звоном упала на пол, выложенный каменными плитами. Щенок тявкнул, а котенок выгнул спину и зашипел. Мышка подобрала поварешку, повесила на место. Кто-то придет в гости? Или уже пришел? Дениса ведь Мышка не ждала. Но с другой стороны, Денис не гость, а друг. Он собирался остаться с Мышкой в усадьбе. А может, дом ей намекнул, что надо начинать с кухни? Вымыть пол, начистить кастрюли, проверить, что хранится в буфете и кладовой, разложить скудные запасы по полкам.
– Чем же мне вас накормить, маленькие? – Мышка подняла с пола котенка. – Тебе ведь молочко надо, Белоух. И тебе Белобрюх. А где оно у нас?
– В бидоне, – Денис водрузил на стол бидон и корзину. – Тут яйца есть, сейчас омлет сварганю. Уважаешь омлет? С сухарями отлично получится. Хотя я и пирогов захватил. Их на вечер оставим. Я, знаешь, голодать не привык.
– Омлет? – Мышка сглотнула слюну. – Это что такое?
– Увидишь. Потерпи чуток. Только вот печь как разжигать будем? Есть тут спички?
– Я могу, – Мышка обрадовалась, что ее умение пригодилось. Перед Лихим она не боялась показать свой секрет. Разжечь огонь плевое дело, сухие поленья лежали рядом с печкой.
– Точно домовая фея, – восхитился Денис, когда в печке ровно загудело пламя. – Отсталая у вас тут жизнь, надо сказать. Печи, дрова. Хотя в дальних деревнях и у нас такое до сих пор.
– Где у вас? – не поняла Мышка. Заволновалась, что Денису надоест усадьба. И она неумеха. Не знает, как омлет готовить. – Меня София на кухню не пускала. В саду не разрешала яблоки рвать. И в комнаты запрещала заходить, служанкам помогать.
– Это в прошлом, – Денис ловко разбил яйца в миску и взбивал их вилкой. – Целый дворец у тебя. Побольше, чем у Софии. Ходи, где хочешь.
– Это не мое. Аверуса. Он меня купил на год у Тилемаха.
– Забудь про Аверуса. Бумаги я у него забрал. Не принадлежишь ты ему больше.
– А кому принадлежу? Тилемаху?
– Никому. Сама себе хозяйка.
– Так не бывает, – замотала головой Мышка. – Тогда меня в приют отправят. Если я ничья.
– Чем больше ты мне рассказываешь о себе, тем меньше я понимаю, что у вас тут творится. Не кино, это я понял. А что?
– А что? – повторила Мышка. Опять она не понимала Дениса.
– Вместе будем оборону держать, вот что. Ешь, – Денис бухнул на стол сковороду. – Без тарелок, чтобы не мыть потом. Мы после детдома с парнями хлебушком с тарелки подберем и готово. У каждого своя тарелка, зачем мыть. А кружки внутри от чая коричневые становились. И чай казался крепче, хотя один пакетик на всех. А у вас не чай, а не пойми что.
– Спасибо, Лихой. Очень вкусно. Не ела такого никогда.
– Да ладно. Ты, наверно, гадаешь, откуда я взялся? Не кивай, сам бы на твоем месте удивился. Я ж сначала решил, что съемки такие. Средние века, сериал. Друг у меня, детдомовский, попал в переделку. А я поехал его выручать. На киностудию. Его там спрятали, держали в заложниках. Коню понятно, что меня выцепить хотели. С дружка и взять-то нечего. Зашел я не с центрального входа, через забор перелез. Искал дружка, а павильонов много, бродил там, заблудился. Дверь какую-то открыл, темно и шебаршится кто-то. Я сунулся, позвал его, запнулся и полетел вниз. Помню, что лбом ударился. И все, вырубило. Очнулся, когда ты запищала. Пока сообразил, где и что, вылез из-под кровати, а этот мерзавец тебя повалил уже.
